Шалунья
Шрифт:
— Может быть, ты недооцениваешь её, шериф, — мрачно предположил Морган. — Может, она на «ты» с самим дьяволом и сумела организовать и тот торнадо.
Ватсон сглотнул и предложил в виде шутки:
— Тогда её, вместо того чтобы вешать, следует сжечь у столба, как ведьму.
Однако вопрос так и остался нерешённым. После очередного потока проклятий и истерической попытки разрушить камеру, Арлен успокоилась и заснула. Когда же Ватсон с утра попытался разбудить её, она оказалась мертва. Обследовав её тело, док Дженкинс нашёл привязанный
Теперь Дейв Арнетт был единственным оставшимся в живых членом банды, кого можно было судить. Его, несомненно, должны были приговорить к повешению, несмотря на все его усилия избежать такой судьбы, рассказав Ватсону, где хранится награбленное добро. Несколько мешков с деньгами и драгоценностями было извлечено из пересохшего колодца на ферме Вилли Шорта. Фирма «Уэллс Фарго» удовлетворилась ходом событий, и Джордж Ватсон, Лайл Эшер, Дрейк Ивенс и Морган Стоун были объявлены героями.
— Но ты не можешь уехать из Доджа, пока не состоится моя свадьба! — заявила Бетси. — Я хочу, чтобы ты была моей подружкой, Хетер. Морган, ты, конечно, можешь подождать ещё несколько дней, прежде чем утащить Чинг Юнга и мою дочь в Сан-Франциско. Бог знает, когда я увижу её снова.
— О, ты увидишь её, милая, но только после нашего свадебного путешествия, — вмешался Гас.
В то время как Бетси отчаянно пыталась устроить их свадьбу, он был занят мыслями о большом путешествии по Европе, включая посещение Шотландии. Кроме того, он решил продать своё заведение Розе, которая обладала деловой хваткой и не торопилась обменять шёлковые подвязки на свадебное кольцо, в отличие от других девушек, имевших теперь благодаря салону общения постоянных поклонников. Как сказал Гас:
— Я не заинтересован в содержании магазина по продаже газированной воды и гостиной для ухаживания, а поворачивать назад нет никакого смысла, так как через пару лет во всём Канзасе будет введён «сухой закон».
— Что ты станешь делать после твоего медового месяца? — спросила Хетер. — Начнёшь какое-нибудь дело здесь, в Додже, или вернёшься в Бостон?
— Сейчас меня ничто не привлекает, — признался Гас. Он наклонился и, обняв Бетси, поцеловал её в губы. — Как насчёт Сан-Франциско, милая? Мы будем рядом с нашими детьми и внуками.
Бетси одарила его солнечной улыбкой:
— О, Ангус! Это было бы замечательно!
— Да. — Он кивнул. — И может быть, я куплю себе корабль и войду в дело к отцу Моргана. Буду привозить товары со всего мира для его торговой компании.
— Торговой компании? — негромко повторила Хетер. Её взгляд переместился на Моргана, который сразу почувствовал себя не в своей тарелке. — Ты сказал, что твой отец работает в порту.
Морган улыбнулся робкой, заискивающей улыбкой:
— Он действительно там работает, дорогая. Его транспортная компания расположена на самой набережной.
Хетер взорвалась:
— Ты, вшивый зверь! Теперь, вероятно, ты скажешь, что он богат как Мидас, хотя раньше говорил, что вы бедны как церковные крысы!
Морган виновато пожал плечами:
— Мы довольно зажиточны. Я же говорил, что обувью я тебя обеспечу.
Она набросилась на него:
— Ты, грязная крыса! Как ты мог? После того как поклялся говорить правду!
— Я и сказал бы, но эта тема никогда больше не всплывала в наших разговорах, — возражал он. — Похоже, это было упущением.
— Чёрта с два, упущением! Ты лгал мне и перекрутил все так, что сам во всём запутался! Неужели все агенты «Уэллс Фарго» такие лгуны? Вас там специально обучают врать или это только ты такой?
— Прекрати, пожалуйста, порочить мою работу, — проворчал он. — Чёрт возьми! На тебя не угодить! То тебе не нравилось, что я занимаюсь продажей обуви, а теперь ты поносишь меня за то, что я занимаю более престижное положение.
— Не престижное, а подлое, — издевалась она. — Я думаю, ты получаешь удовольствие, обманывая людей, и делаешь это так мастерски. Опасность доставляет тебе такое же удовольствие?
— Это возбуждает, — признался он.
— Поездки тоже, конечно, имеют свои преимущества. Ты, наверное, соблазняешь молодых женщин от одного побережья до другого или же я отношусь к категории особых дур? — ядовито спросила она.
— О, ты, конечно, особая, — подыграл он.
— Но я никогда не буду значить для тебя столько, сколько значит твоя драгоценная работа, не так ли? — обвиняла она. — Как могу я сравниться с этими опасностями! И разве тебе не повезло в том, что ты можешь оправдать свои амбиции, назвав их своей работой!
Он нахмурился:
— Если бы ты заткнулась хоть на пару секунд, я смог бы сказать тебе, что собираюсь подать в отставку, если мне откажут в переводе на постоянную работу в Сан-Франциско. Я собираюсь обосновать свою просьбу тем, что не хочу надолго разлучаться со своей дорогой, милой и сварливой женой! Если же мне придётся уйти из фирмы «Уэллс Фарго», я намереваюсь перейти на работу в компанию отца. В порт, — подчеркнул он. — Что скажешь на это, милая? Наверняка тебе не на что будет жаловаться.
— Не смей называть меня милой, Морган Стоун! И не пытайся успокоить меня, словно я капризный ребёнок, пропустивший свой очередной сон. Я сейчас так сердита, что могла бы сжевать твои усы!
Её последнее замечание застало его врасплох, показавшись ему забавным. Смех погасил растущее в нём раздражение. Губы его скривились в гримасе, в бирюзовых глазах заплясали огоньки.
— Это звучит интересно, хотя в этом есть нечто опасное… и болезненное.
— Ты заслуживаешь худшего, — сообщила она. — Ты заслуживаешь… — Она замолчала, её глаза озорно сверкнули.