Шалый малый
Шрифт:
– Надеюсь, что в твоем возрасте у меня будет старый фактурный муж и мне придется тщательно скрывать от него свои соболя, – рассмеялась я. И вдруг почувствовала, что безумно, нечеловечески устала.
– Адочка, можно я у тебя переночую?
– Конечно, детка! Ты что-то совсем спеклась.
Утром я сразу вспомнила вчерашний разговор с Бекетовым и подумала: он, скорее всего, смертельно болен и потому думает о душе... Он ведь еще не такой старый. А впрочем, какое мне дело до его души? Один грех я помогла с нее снять, и ладно, хотя, если он и вправду болен, мне его жалко. Он, кажется, очень одинокий человек. Но я не собираюсь скрашивать его одиночество. У меня своих забот хватает.
–
– Предлагал создать целую сеть кафе и чтобы я ее возглавила.
– Ух ты! Ты согласилась?
– Еще чего! Не хочу! Откроем еще такое же кафе в Москве, и пока хватит. А там будет видно, но это все не интересно, а вот там, в ресторане была Туманова...
И я в красках поведала подруге о вчерашнем инциденте.
– Ох, Полька, какая ты крутая, обалдеть!
– Да ладно, что у нас нового?
– Вчера, когда ты уехала, приходила одна девушка.
– Чего хотела?
– Заказала свадебный торт и букет.
– Отлично. Какие-нибудь пожелания были?
– Просила с ней связаться по поводу букета. А про торт мы уже поговорили. Хочет, чтобы он был шоколадно-сливочный.
– И что тут такого?
– Понимаешь, она за негра выходит.
– Так! И что, вместо фигурки жениха нужен шоколадный заяц, ласковый мерзавец, что ли?
– Да нет, просто хочет, чтобы одна половинка была шоколадная, а вторая белая.
– Не пойму, тебя что-то смущает?
– Уж больно безвкусная идея. Что это будет? Не торт, а какой-то апартеид...
– Ну, Настька, ты даешь, – расхохоталась я.
– Нет, ну, правда...
– Она очень упертая?
– Да нет, вроде нормальная.
– Так переубеди ее, скажи про апартеид. Слушай, а помнишь, ты делала торт для какого-то спартаковца, красно-белый? Там у тебя еще переплетались такие подобия спартаковских шарфов...
– Полька, гениально! Я сейчас же ей позвоню! И ты заодно обговоришь с ней букет.
При слове «апартеид» девушка так всполошилась, что немедленно приняла Настино предложение. Никаких невероятных требований к букету не было, она только просила, чтобы он был совсем небольшим и не снежно-белым, а скорее цвета сливок. Так что в течение десяти минут все было улажено.
Макар не находил себе места. В первый момент эсэмэска Полины с сообщением о том, что убийца живет в Питере, его взволновала, даже, пожалуй, напугала, но с другой стороны... Можно всю жизнь жить в одном городе и никогда не встретиться. Тем паче, что я не так уж много времени провожу в Питере. Но на душе помимо воли стало тепло. Она все-таки беспокоится за меня, своего спасёныша... Тьфу! Неправильно это! Не женщина должна спасать мужика, а наоборот! Вот если бы я ее спас, она, наверное, влюбилась бы в меня, а так... Я для нее спасёныш... Детёныш... Черт знает что! Какой я, на хрен, детёныш? Разве что для мамы. А зачем мне еще одна мама? И зачем я связался с этим сценарием? По глупости, по дилетантству... Я так красиво себе представил, как мы с Ляминым пишем сценарий, литературные споры, творческие озарения, завихрения... Но он смотрит на меня сверху вниз, он же такой матерый профи, а я начинающий... Да, мне поначалу это казалось интересным, и я готов был терпеть снисходительный тон Лямина, но уж общение с продюсерами... Извините, это не по мне! Во все лезут, ни хрена не понимают, хотя и считают, что во всем лучше всех разбираются. «Я всегда сам работаю со сценаристами!» – заявил им генеральный продюсер. Ладно бы еще дело касалось только киномоментов, так нет, во все лезет, скотина! Жорка придумал, что герой бомжует на Филиппинах, поет мои песни, так этот хмырь заявляет: это, мол, слишком неправдоподобно, чтобы русский бомжевал на таких далеких островах, да еще песни пел! Много он знает! А когда я сказал, что именно так все и было, он мне говорит: «Правда жизни отличается от киноправды!» Блин горелый! Я бы бросил все на фиг, но не могу подвести Жорку, однако, с киношниками связался в первый и последний раз. Слишком я ценю свободу... И вот попал в зависимость... И ведь не
Сегодня должен вернуться Вадим. Даже не могла предположить, что так соскучусь по нему. И мне плевать на Карину Новикову. Кстати, возможно, я сегодня ее увижу, они же могут вернуться одновременно. Обязательно поеду его встречать!
– Насть, я сегодня встречаю Вадьку, так что все на тебе.
– Нет проблем! Когда он прилетает?
– В восемь вечера. В Шереметьево.
– Труба! Слушай, не езди на машине. Лучше аэроэкспрессом, полчаса туда, полчаса обратно.
– О, ты права! А я так привыкла быть на колесах. Но в это время в этом месте и вправду труба! Столько времени потеряешь... Лучше я в салон красоты зайду.
– Правильно! И до Белорусской тоже на метро езжай.
– Конечно, а то там ни фига не припаркуешься. Спасибо за мудрый совет, подруга! Да, кстати, не забудь утром купить журнальчик, там про тебя заметка будет! – напомнила я.
– Неужто, правда?
– Ну, Бекетов обещал. Он нас еще ни разу не обманывал.
– Ох, Полька, не надо о нем, я как вспомню ту ночь в бане...
– Сама виновата! Нечего так маниакально искать мужика. Твое от тебя наверняка не уйдет!
– Твоими бы устами... А то где оно, это мое?
– Может, за углом. А может, завтра придет само в офис...
– Ох, не знаю... А как же «под лежачий камень вода не течет»?
– Я же не говорю, что надо быть лежачим камнем, но и суетиться без толку тоже нельзя. О, ты уже открыла рот, чтобы сказать: «Хорошо тебе, Полька, говорить, ты замужем!» Я не права?
– Черт бы тебя взял, Полька, ты почти всегда права!
– Где-то я на днях слыхала такую дивную фразочку: «Как сказала Аня Керн Саше Пушкину, отнюдь!»
– Супер! – фыркнула Настя.
Квартира у меня сверкала чистотой, всюду стояли цветы, был приготовлен ужин из самых любимых Вадькой блюд, я успела слегка подстричься и сделать скромный, но удачный макияж в салоне красоты. Так что мы еще посмотрим, кто лучше, я или Карина Новикова?
За полчаса доехав из центра Москвы до Шереметьева, я сказала себе: все, теперь только аэроэкспресс! У меня было еще время спокойно выпить кофе. Кофе, кстати, оказался просто превосходным. Я волновалась, нешуточно волновалась. Первый взгляд после разлуки бывает таким беспощадным... Я сбегала в туалет, подправила прическу и макияж. Нет, я на высоте!
Я заметила мужа сразу, а он явно искал меня глазами, но я не спешила окликать его. Рядом с ним шла какая-то сушеная вобла лет пятидесяти и что-то ему втолковывала. Никаких красоток не наблюдалось.
– Вадим!
– О! Поляша! – расплылся он в счастливой улыбке. – Вот, Карина Ашотовна, познакомьтесь, это моя жена! Полина, а это наша Карина Ашотовна, ум, честь и совесть фирмы!
Вобла посмотрела на меня сквозь очки, сунула мне сухую ладошку и буркнула:
– Новикова, очень приятно!