Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4
Шрифт:
– Вертолеты Бостон Танго и Хоутэл Эхо, выход на связь у дальнего радиомаяка, – сказал он, и Петтикин увидел, что внимание диспетчера отвлекли две мигающие точки, обозначавшие самолеты противника, которые быстро приближались к вертолетам, Суини следовал стеклографом за их продвижением. – Идут на полной скорости, – пробормотал он. – Шестнадцать километров восточнее.
В наушнике раздался голос Мак-Айвера:
– Кувейт, пожалуйста, подтвердите дальний радиомаяк. Прошу посадку с прямой, у нас кончается горючее.
– Посадку с прямой разрешаю, выход на связь у дальнего радиомаяка.
Петтикин услышал безапелляционность в его голосе и подавил стон. Суини начал напевать себе под нос что-то бессвязное. Старший
Они наблюдали за бегущей по кругу зеленой линией, оставлявшей после себя очертания побережья и мигающие точки, воспринимавшиеся ими не как точки, а как два самолета противника и два кувейтских перехватчика, которые двигались гораздо медленнее и были все еще слишком далеко, с двумя вертолетами, беспомощно зажатыми между ними. Расстояние сокращалось. Самолеты противника теперь почти слились с вертолетами, потом сдвинулись вбок и назад, направляясь на восток через залив. На мгновение все трое затаили дыхание. Ракетам нужно было время, чтобы долететь до целей. Секунды шли. Точки вертолетов оставались на экране. Точки кувейтских истребителей тоже остались, сближаясь с вертолетами, потом и они повернули назад, на базу. Суини на секунду переключился на их канал и послушал разговор на арабском. Он посмотрел на старшего диспетчера и заговорил с ним по-арабски. Кувейтец ответил:
– Иншаллах, – слегка кивнул Петтикину и вышел из диспетчерской.
– Наши истребители доложили, что ничего не видели, – сказал Суини Петтикину, голос его было ровным и бесстрастным. – Кроме двух вертолетов. 212-е. Они ничего не видели. – Он переключился на обычную частоту, где самолеты выходили на связь и получали указания для взлета или посадки, потом переключил радар на ближнее действие. Теперь вертолеты разделились на два мигающих огонька, все еще на значительном удалении от берега. Их приближение казалось бесконечно медленным в сравнении с точками прибывающих и улетающих самолетов.
Голос Мак-Айвера прорезался сквозь все остальные:
– Пан-пан-пан! Кувейт, говорит вертолет ВТ и НЕ, пан-пан-пан, у нас обоих горят аварийные лампочки, датчики топлива показывают пустые баки, пан-пан-пан, – сигнал бедствия, непосредственно предшествующий по срочности сигналу SOS.
– Разрешаю посадку на вертолетной площадке отеля «Мессали-Бич» прямо по курсу, это рядом с отелем, – сказал Суини, – мы предупредим их и отправим вам горючее. Как поняли?
– Понял вас. Кувейт, спасибо. Я знаю этот отель. Пожалуйста, проинформируйте капитана Петтикина.
– Понял, немедленно сообщу. – Суини позвонил по телефону и распорядился, чтобы их вертолет для спасательных операций на море был готов вылететь в любую минуту, послал пожарную машину в отель, потом протянул руку, забирая наушник у Петтикина, оглянулся на дверь и знаком попросил его нагнуться к нему поближе. – Теперь слушайте меня, – тихо прошипел он. – Вы сами их встретите и заправите, пройдете все таможенные и иммиграционные формальности – если сумеете, – и покинете Кувейт к чертовой матери за считаные минуты, иначе вы сами, они и ваши высокопоставленные и сильно важные друзья все окажетесь за решеткой, и поделом! Пресвятая Матерь Божья, да как вы только посмели подставить своими сумасшедшими выкрутасами Кувейт, столкнув его с этими иранскими фанатиками, у которых пальцы на курке чешутся, и заставить честных людей рисковать своей работой ради таких, как вы? Если бы один из ваших вертолетов был сбит… да вам сам черт наворожил, не иначе, что не случилось международного инцидента. – Он сунул руку в карман, пихнул лист бумаги Петтикину, который остолбенело смотрел на него, пораженный внезапностью и злобностью этого взрыва. – Прочтите, потом спустите в унитаз.
Суини повернулся к нему спиной и снова снял трубку телефона. Петтикин на подгибающихся ногах вышел
Боже Всемогущий! Получается, что Суини перехватил его и прикрыл нас? Но разве он не сказал «пройдете все таможенные и иммиграционные формальности – если сумеете»?
Отель «Мессали-Бич». Небольшой топливный заправщик с Дженни и Петтикином в кабине свернул с прибрежной дороги на огромную парковую территорию отеля, пестревшую сверкающими зонтиками поливальных установок. Вертолетная площадка находилась на ощутимом расстоянии к западу от огромной стоянки для автомобилей. Пожарный грузовик уже ждал их на месте. Дженни и Петтикин выскочили из заправщика, Петтикин с портативной рацией в руке, и оба они стали вглядываться в марево над заливом.
– Мак, слышишь меня?
Они слышали шум приближающихся вертолетов, но самих машин еще не видели, потом:
– Два на пять, Чарли… – сильные помехи, – …но я… Фредди, садись на площадку, а я опущусь рядом. – Снова помехи.
– Вон они! – воскликнула Дженни. 212-е вынырнули из дымки на высоте около ста восьмидесяти метров. – О Боже, помоги им сесть…
– Видим вас. Мак, пожарная машина наготове, никаких проблем. – Но Петтикин знал, что проблем у них больше чем достаточно: с таким количеством людей вокруг, наблюдавших за посадкой, сменить регистрационные номера на бортах было невозможно. Один двигатель поперхнулся и закашлял, но они не знали, на каком вертолете. Снова этот кашляющий звук.
Голос Эйра, слишком хриплый, произнес:
– Приготовьтесь внизу, сажусь на вертолетную площадку.
Они увидели, как левый вертолет немного отделился от второго и начал терять высоту, пытаясь дотянуть до площадки, двигатель перхал каждые несколько секунд. Пожарные приготовились. Мак-Айвер упрямо держался на курсе, поддерживая высоту, чтобы дать себе как можно больше шансов, если и его собственные двигатели откажут.
– Черт! – невольно выругался Петтикин, наблюдая, как Эйр быстро, слишком быстро, опускается к площадке, но в следующий миг вертолет сделал «подушку», и Эйр опустил его точно в центре посадочного круга. Мак-Айвер заходил на посадку по аварийной траектории – господи, почему он летит один, и где, черт подери, Том Локарт, – изменить ничего уже было нельзя, места для маневра у него не было, все затаили дыхание, а потом полозья коснулись бетона, и в этот миг двигатели замолчали.
Пожарные, бывшие на связи с аэропортом, доложили: «Аварийный режим отменяется» – и начали сматывать шланги, а Петтикин уже тряс руку Мак-Айвера, затем бросился к Эйру, чтобы пожать руку и ему. Дженни встала рядом с открытой дверцей кабины Мак-Айвера, улыбаясь ему во весь рот.
– Привет, Дункан, – сказала она, убирая рукой прядь волос от глаз. – Хорошо прокатился?
– Самый ужасный перелет за всю мою жизнь, Джен, – ответил он, силясь улыбнуться, еще не до конца придя в себя. – На самом деле я больше никогда не хочу летать, я имею в виду сам, пилотом, честное слово! Я, конечно, по-прежнему собираюсь тягаться со Скрэгом – но только один раз в году!
Она рассмеялась и неловко обняла его, она собиралась отпустить его, но он прижал ее к себе, любя ее, – он испытывал такое облегчение оттого, что видит ее, что он на земле, пассажир его цел, вертолет цел, что готов был расплакаться.
– С тобой все хорошо, солнышко?
Она заплакала. Он не называл ее так уже много месяцев, может быть, даже лет. Она еще крепче сжала его в объятиях.
– Ну вот, смотри, что ты наделал. – Она достала носовой платок, отпустила его, потом легко чмокнула в щеку. – Ты заработал свой виски с содовой. Два больших бокала! – Тут она впервые заметила, какое бледное у него лицо. – Ты в порядке, любовь моя?