Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4
Шрифт:
– Конечно, – послушно произнесла она.
Когда Хаким остался с Ахмедом наедине, он спросил:
– Какое оружие ты носишь с собой?
– Кинжал и автоматический пистолет, ваше высочество.
– Передай их мне. – Он помнил, как колотилось его сердце и во рту пересохло, но он должен был это сделать и сделать один на один. Ахмед колебался мгновение, потом подчинился; ему явно не нравилось быть безоружным. Но Хаким притворился, что не замечает его недовольства, просто рассматривал пистолет, изучал, как он работает, потом так же задумчиво передернул затвор. – Теперь слушай внимательно, советник: ты не постараешься
– Я… разумеется, ваше высочество. – Ахмед старался, чтобы лицо не выдавало его злобы.
Хаким лениво направил пистолет ему в голову, прицелился.
– Я поклялся Аллахом обращаться с тобой как со своим первым советником и сдержу свою клятву – пока ты жив. – Его улыбка стала кривой. – Даже если так случится, что твои враги тебя покалечат, возможно, лишат тебя мужских достоинств, даже ослепят. Есть у тебя враги, туркмен Ахмед Дурсак?
Ахмед расхохотался, чувствуя себя теперь спокойно, довольный тем мужчиной, который стал ханом, а не юным слюнтяем, каким он его себе воображал, – гораздо легче иметь дело с мужчиной, подумал он, и его уверенность стала возвращаться к нему.
– Много, ваше высочество, много. Обычай предписывает судить о качестве человека по тому, насколько могущественны его враги, разве нет? Иншаллах! Я и не знал, что вы умеете обращаться с пистолетами.
– Ты многого не знаешь обо мне, Ахмед, – сказал Хаким с угрюмым удовлетворением, чувствуя, что одержал важную победу. Он вернул Ахмеду нож, но пистолет оставил у себя. – Я сохраню его как пешкеш. Один год и один день не появляйся в моем присутствии вооруженным.
– Тогда как я смогу защитить вас, ваше высочество?
– Мудростью. – Он позволил малой толике той жестокости, которая годами копилась в нем, выплеснуться в выражение его глаз. – Ты должен будешь доказать свою верность. Мне. Мне одному. То, что нравилось моему отцу, необязательно понравится мне. Наступила новая эра, с новыми возможностями, новыми опасностями. Помни, клянусь Аллахом: кровь моего отца покоится, как у себя дома, в моих жилах.
Остаток дня и большую часть вечера он принимал различных значительных людей из Тебриза и Азербайджана, задавал им вопросы о восстании, о левых, о моджахедах, федаин и других фракциях и группировках. Приезжали базаари, муллы и два аятоллы, местные армейские командиры и его двоюродный брат, начальник полиции, и он подтвердил его назначение на эту должность. Каждый из них подносил ему подобающий пешкеш.
Как и должно им поступать, подумал он с большим удовлетворением, вспоминая их презрительное отношение к нему в прошлом, когда состояние его представляло собой круглый ноль, а о его изгнании отцом в Хой было известно всем. Это презрение обойдется дорого всем им до последнего человека…
– Ваша ванна готова, ваше высочество, и Ахмед ждет снаружи.
– Введи его, Иштар. Останься в комнате. – Он наблюдал, как дверь открылась. Ахмед выглядел усталым, его одежда была помятой.
– Салам, ваше высочество.
– Что с выкупом?
– Вчера поздно ночью я разыскал горцев. Их было двое. Я объяснил им, что Абдолла-хан умер, а новый хан приказал мне передать им половину выкупа
– Ты знаешь, кто они, где их деревня?
– Мне сказали, что они курды. Одного зовут Ишмуд, другого – Алилах, их предводителя зовут аль-Драх, а деревня называется Сломанное Дерево и лежит в горах севернее Хоя – я уверен, что это все вранье, ваше высочество, и они не курды, хотя и говорят обратное. Я бы сказал, что они просто горцы, бандиты большей частью.
– Хорошо. Где ты взял деньги, чтобы заплатить им?
– Хан, ваш отец, передал мне на сохранение двадцать миллионов риалов на случай экстренных расходов.
– Принеси мне оставшееся до заката.
– Слушаюсь, ваше высочество.
– Ты вооружен?
Ахмед удивленно взглянул на него.
– Со мной только нож, ваше высочество.
– Дай его мне, – приказал он, пряча удовольствие от того, что Ахмед попал в расставленную им ловушку, и принял от него нож, рукояткой вперед. – Разве я не говорил тебе не появляться в моем присутствии вооруженным в течение года и одного дня?
– Но раз… вы вернули мне нож, я подумал… я подумал, что нож… – Ахмед замолчал, видя, как Хаким встал перед ним, держа нож правильной хваткой, глаза темные и жесткие – живая копия своего отца. Позади него охранник Иштар смотрел на происходящее с открытым ртом. У Ахмеда зашевелились волосы на загривке. – Прошу простить меня, ваше высочество, я подумал, что вы дали мне разрешение, – произнес он в неподдельном страхе.
Мгновение Хаким просто смотрел на Ахмеда, держа нож в руке, потом молниеносно полоснул вверх. Направленный умелой рукой, нож самым кончиком рассек куртку Ахмеда и достал до кожи, но лишь оцарапав ее, и тут же выскочил, заняв идеальное положение для смертельного удара. Однако Хаким не нанес его, хотя ему хотелось увидеть кровь и момент был удобным, но не идеальным. Ахмед был ему еще нужен.
– Я возвращаю тебе… твое тело. – Он выбрал это слово и все, что оно подразумевало, с большой тщательностью. – Невредимым, на этот раз.
– Да, ваше высочество, благодарю вас, ваше высочество, – пробормотал Ахмед, поражаясь тому, что он еще жив, и опустился на колени. – Я… больше этого никогда не случится.
– Нет, не случится. Останься, где стоишь. Подожди за дверью, Иштар. – Хаким-хан снова опустился на подушки и принялся поигрывать ножом, ожидая, пока адреналин спадет, помня, что месть – это блюдо, которое лучше есть холодным. – Расскажи мне все, что ты знаешь об этом советском по имени Мзитрюк: что давало ему власть над отцом и что давало отцу власть над ним.
Ахмед подчинился. Он рассказал ему все, что Хашеми Фазир говорил в 125-м, что хан тайно доверял ему в течение этих лет, рассказал о даче под Тбилиси, где он тоже бывал, как хан выходил на связь с Мзитрюком, их кодовые слова, что говорил Хашеми Фазир и чем грозил, что было в письме Мзитрюка, что он подслушал и чему был свидетелем несколько дней назад.
Воздух с шипением вырвался изо рта Хакима.
– Мой отец собирался взять мою сестру… он собирался отвезти мою сестру на эту дачу и отдать ее Мзитрюку?