Шанс для чародея
Шрифт:
Так как он можно было одеться на деревенский праздник или карнавал, устроенный в чьей-то усадьбе. Но сейчас был день, а не вечер, и нигде не ожидалось никаких торжеств. Разве только не в человеческом мире, а в находящемся по ту сторону от нашего царстве фей. Я усмехнулся своей мысли и пришпорил коня. Пора ехать дальше. Мой гнедой был чем-то напуган, я чувствовал его страх, но на этот раз он не помешал ему сдвинуться с места.
Вскоре висельник остался далеко позади, но я все еще замечал красную накидку, мелькавшую в гуще кустов по краям дороги. Наверное, это тот ребенок, которого я заметил, решил проследить за мной. Мне это не понравилось, но сделать я ничего не мог. Мне вовсе не хотелось пускаться в погоню
Проезжая мимо деревни я стал свидетелем небольшого переполоха. Сам я бы не догадался, в чем дело, если бы двое деревенских парней не объяснили мне, что кто-то опять вытоптал ночью большую часть посевом. Я только небрежно пожал плечами. Гибель урожая это всегда плохо. Ущерб ведь первым делом касался владений моего отца, но я не мог заставить себя поверить в то, что ночью на стернях полей танцует и вытаптывает всходы нечисть. Хотя многие жители деревни в это верили. Даже сейчас где-то сверкали серпы и вилы, которые в случае чего можно будет применить, как оружие. До меня доносились яростные крики, брань, даже молитвы.
У торца церкви я заметил рыдающую девушку. Я обратил на нее внимание лишь потому, что она была довольна миловидна. Лишь потом мне удалось расслышать странные причитания.
– Я видела ее, – шептала девушка, обращаясь к утешавшей ее подруге. – Она как мое собственное отражение. Это значит, я скоро умру.
Я даже придержал коня, жадно разглядывая медового цвета косу, обвитую алым бантом, бурно вздымавшуюся под сорочкой грудь и симпатичное личико в веснушках, по которому катились слезы. Я не сразу обратил внимание на ее отражение в цветном витраже церковных окон. Точнее мне показалось, что отражения у нее сразу два. И одно из них вдруг подмигнуло мне. При чем довольно лукаво. Никогда не видел такого выражения во взгляде простодушных крестьянок. Такими искушенными бывают лишь глаза светских львиц, но взгляд был много обещающим, и это меня обнадежило. Мне захотелось сойти с коня и самому утешить ее, но когда девушка обернулась ко мне, то казалось, что она видит меня впервые. Тогда кто же мне подмигнул?
Мне не хотелось прослыть местным волокитой. И все же отъехать от девушек было сложно.
На паперти я заметил того же самого странноватого юношу в зеленом, которого видел утром в лесу. Как быстро он успел оказаться в деревне, а ведь шел сюда пешком, без коня. А я вот даже галопом не смог его опередить. Ну и бегун. Я несказанно удивился.
Мой конь как-то напрягся, когда мы проезжали мимо. На секунду я даже подумал, что он снова заупрямиться. Он запрядал ушами, и я наклонился, чтобы успокоить его.
– Господин! – вдруг окликнул меня незнакомый юноша, и я тут же обернулся на его голос. Он смотрел на меня с улыбкой, но как будто скалился. Два ряда острых зубов казались остро заточенными иголочками. Мне сразу стало неприятно.
– Ты не хочешь в полночь посмотреть на явление близнецов?
– Что? – я не смог его понять, а он внезапно встал и оказался прямо рядом с моим конем, будто и не было шагов разделявших нас. Его рука гладила темную гривы, и конь вздрагивал. Я обратил внимание на то, какие длинные и тонкие у него пальцы.
– Разве ты не хочешь увидеть своего близнеца? – раздался короткий смешок, неприятный, как оплеуха. – А он тебя хочет.
Инстинктивно я потянулся к эфесу шпаги. Ощущение было таким, будто мне только что дали пощечину. Мой конь испуганно храпел, но не смел сдвинуться с места. Незнакомец, словно его загипнотизировал. И меня тоже. Я ощутил, как немеют пальцы, чуть коснувшиеся резьбы на гарде.
– Знаешь, придание? Те, кому суждено скоро умереть, могут в эту полночь увидеть в церкви своего бледного близнеца. Если он посмотрит прямо на тебя, это значит, что твои дни сочтены.
Он снова оскалился, и я вздрогнул. Не помню, когда в последний раз мне было страшно.
Опасный заговор
Пока я проезжал мимо деревенских домов, крестьяне обращались ко мне с просьбами и жалобами, которые я должен был донести до ушей моего отца. Для них это был удачный случай, и они его не упускали. Ведь я мог обратиться напрямую к их феодалу. В то время, как отряженную ими делегацию, отец мог бы и не принять. Никто лучше меня не знал, как сложно оторвать его от личных занятий и заставить обратить внимания хоть на какие-нибудь дела.
Что я мог сказать ему на этот раз? Кто-то вытаптывает посевы, крадет кур из деревни, а иногда даже детей. Крестьяне говорят, что это расшалилась нечисть. Весьма туманное утверждение, на мой взгляд, но они так считают, и если не помочь им, то сами примут меры. Вот, что я должен сказать отцу. Мне даже стало неловко, когда я застыл перед дверями его кабинета. Минуту я разглядывал позолоту и резьбу на филенках. Потом сжал руку в кулак, но так и не постучал. До меня донеслись голоса. Я понял, что отец в кабинете не один. Нехорошо было стоять под дверями и подслушивать, но я это делал. Сам не зная зачем. Наверное, меня заинтересовали обрывки разговора, который я случайно услышал.
Какой-то тоненький голосок над моим ухом пропищал, что случайностей не бывает, но я к нему не прислушался. До меня доносились шелест бумаг, звук шагов, движений и даже аромат воска, наверняка, расплавленного для печати.
– Это измена…
Слова меня насторожили. Один говоривший сомневался, другие лишь посмеивались над ним. Кажется, в кабинете их было несколько. Во всяком случае, я различил сразу несколько разных голосов разных по тембру и один такой тихий и приглушенный, что он показался мне почти несуществующим. Он звучал, как эхо, но кажется, именно он был самым весомым. К нему прислушивались. Другие замолкали, когда звучал он. Меня вдруг потянуло открыть дверь и войти лишь для того, чтобы увидеть говорившего. Я даже не побоялся обличить себя, как подслушивающего, такое впечатление произвел на меня этот голос. Но всего на миг. Потом меня словно обдало холодом, будто это за мной кто-то подглядывал в замочную скважину, а не наоборот. Правда, сквозь нее много и не рассмотришь. Если бы только в двери была щель, но ее не было. Мои пальцы скользили по абсолютно гладкой поверхности. Я мог лишь с помощью воображения увидеть то, что происходило внутри. Мне представилась привычная обстановка в кабинете отца, его гости, стоящие полукругом и всего один человек словно обособленный от них всех. Я видел плотно задернутые на окнах шторы, необычную птицу, усевшуюся под стропилами потолка и какое-то неземное сияние. Но все это была лишь моя фантазия. Так я думал тогда.
Я весь превратился в слух.
– Иногда измена лишь к пользе.
Чье-то замечание неожиданно показалось мне веским.
– Но она может привести на эшафот, – возразил другой голос.
– Тот, кто боится, не заслуживает быть с нами.
– Вы боитесь не того, – голос подобный эху в миг перекрыл все остальные, заглушив всеобщую какофонию. – Бояться следует того, что происходит в королевском замке, под самым носом у короля, который вынужден молчать. Вы все решили, что пора положить этому конец. Ни один человек, который ратует за торжество справедливости, не может с вами не согласиться. Эшафот для предателей, а мы всего лишь восстанавливаем человеческие права на человеческий престол. На нем не должен будет по праву наследия восседать не человек. Вы все меня поняли?