Шанс на счастье
Шрифт:
Через пять минут с подпертого псевдоримскими колоннами крыльца дома Золотаревых спорхнула улыбчивая Галя. Золотарев и участковый уже мирно беседовали о катастрофических неудачах российской сборной по футболу и в унисон крыли матом спортивных чиновников. Участковый, не прерывая разговора с Пал Палычем и не глядя на Галю, протянул руку за спину, открыл заднюю дверь «Форда» и легким кивком указал внутрь. Галя наклонилась к машине, аккуратно положила пакет под сиденье и, по-прежнему улыбаясь, отступила в тень, отбрасываемую могучей липой в осеннем золотом уборе. Золотарев пожал участковому руку, тот сел в машину, закрыл дверь,
– Алло! – строгим начальственным тоном сказал он в трубку. – Костян, ты? Чем занят? Обрезкой, что ли? Как закончишь, загляни ко мне в вагончик. Дельце тут для тебя есть интимного свойства. За хорошие деньги. Только, слышь, никому ни слова. Усек? Ну, молодца! Ты понятливый. И не болтун. За что и ценю.
Сунул телефон в карман брюк и поспешил в дом: кушать остывающие пирожки.
Глава 2
Тамбур между входной дверью и металлоискателем на входе в здание районного суда был узеньким и тесным. Дверь то и дело скрипуче открывалась, жалуясь на свою хроническую несмазанность, со свистом и треском впуская и выпуская людей. Когда входило больше трех человек, дверь оставалась открытой – и сквозняк, устремлявшийся в просторный холл с искусственными пальмами в кадках, рвал из рук посетителей листочки повесток и теребил страницы в журнале регистрации у постовых. После того как полчаса назад перед постовыми обозначилась Алевтина Сергеевна, она полностью узурпировала внимание старшего по посту – седовласого дедка с натруженными руками огородника в паутине мелких черных трещинок.
– Я вам в десятый раз объясняю, – кипятилась Алевтина Сергеевна. – Мне приходило извещение о повестке, но по месту прописки в Москве, а я была на даче, понимаете? И повестка ушла обратно.
– Вот езжайте домой и ждите новую, – в десятый раз отвечал ей старший по посту. – Получите и приезжайте в назначенное время.
– Легко сказать – езжайте и ждите. Мне до дому час электричкой, а потом метро и троллейбус.
– Ну а мы-то что можем сделать? – риторически поинтересовался постовой.
– Пустить! – нашлась Алевтина Сергеевна.
– Женщина, я вам в десятый раз говорю: не положено! Нам потом навтыкают. Давайте выходите! Вы нам работать мешаете.
– Не выйду, – твердо сказала Алевтина Сергеевна.
– Сейчас позову дежурных – выведут, – пригрозил дедок.
Алевтина Сергеевна вспомнила, что в прошлое воскресенье она чуть не вляпалась в конфликт с законом, и сочла за лучшее отступить.
– Что же, по-вашему, мне сидеть дома как псу на привязи, у почтового ящика караулить? – разворачивая сумку на колесиках ручкой к двери, вздохнула Алевтина Сергеевна.
– Ну, раз вам приспичило судиться – сидите и ждите, – отрезал старший по посту.
– Не могу. У меня малина еще не прорежена.
– Что это вы так припозднились? – заинтересовался дед. – Я вот еще в августе проредил.
– У меня ремонтантная.
– Я ремонтантную извел. Кислая.
– У вас, значит, сорт не тот, – авторитетно заявила Алевтина Сергеевна. – Машина у вас есть?
– Ну, допустим, – осторожно ответил старший по посту. – А что?
– Освободитесь –
– Я на сутках. Завтра только освобожусь.
– Так я буду там до четверга. Потом поеду в Москву, повестку караулить.
– А чего вы туда-сюда ездите? Интернета, что ли, нет? – поинтересовался дедок.
– Зачем бы он мне?
– Как зачем? Чтобы повестку не караулить. Зашли на сайт, ввели номер дела – и тут же узнали: назначили не назначили, во сколько и куда. Сами если не можете – соседей попросите.
– С соседями я сужусь… – Алевтина Сергеевна безнадежно махнула рукой.
– Ну, детей там, внуков подгрузите.
– Моих внуков подгрузишь! – горько произнесла Алевтина Сергеевна. – Где сядешь – там и слезешь.
– Ну, значит, самой интернет надо освоить. Вы вроде женщина интеллигентная, с высшим, поди, образованием. Так я тогда подъеду за малиной. Какой у вас участок-то?
– Первый. Заезжайте, – и Алевтина Сергеевна распахнула визгливую дверь.
– Завтра заскочу, – пообещал старший поста. – Вы уж на нас зла не держите, что не впустили. Мы люди подневольные. У нас – инструкция, – извинился он.
Но его последние слова потонули в дверном визге и остались в тамбуре. А Алевтина Сергеевна, захваченная водоворотом собственных мыслей, уже спешила к автобусной остановке.
А внуки, конечно, могли бы по ее просьбе сходить на сайт, но ведь они тут же настучат матери про то, что бабушка с кем-то судится. И даже скажут с кем. И начнет Шурка причитать. А эти ее причитания уже аллергию вызывают. Вечно Шурке страшно. Ей даже родиться было страшно, акушерке пришлось ее на свет полотенцем выдавливать. И в кого она такая? Не в мать, не в отца, не в проезжего молодца… И чуть что – к отцу под защиту. А тот и рад стараться – деточку от матери оборонять.
Да, дура она, Алевтина, всю жизнь мужу верность хранила. А он-то, оказывается… Да… Кто бы мог подумать… Всю их совместную жизнь жену друга… как это теперь называется… хотел… И дохотел-таки. На старости лет, позорник. Друг Коля ему подыграл: от сердечного приступа в пятьдесят семь скопытился. А ее Лева зачастил вдове помогать по хозяйству, а Алевтина ему – езжай, конечно, святое дело, а он раз поехал и не вернулся. Даже за вещами. Белье и то не забрал… Позвонил и сказал: «Прости, Аля, но я останусь у Кати. Я ее всегда любил. Просто Коля опередил меня тогда, на танцах». И трубку положил. А она стояла у кованого столика в коридоре и все слушала пи-пи-пи неизвестно сколько, а потом подумала: хорошо, что дочь уже замуж выдали и что с работы она успела уволиться – и не надо в глаза смотреть ни родственникам на свадьбе, ни сослуживцам на работе, сгорать от стыда и слышать хохоток за спиной, что Синицына теперь брошенка.
А Катя, стерва, всю жизнь ей советовала, как с Левой обращаться. Все повторяла: «Не жми его так, Алька, не перегибай палку». А не жми она его, майором бы в отставку пошел, а не полковником. Коля его все время за уши тянул, а она, Алька, подталкивала. Потому что хоть и назвали его родители Львом, но в душе он – травоядный. С несерьезной фамилией Синицын. Она ему предлагала свою девичью фамилию взять – был бы Лев Соколов, звучит-то как! Но он родителей не хотел обидеть, да и документы менять тоже морока, один военный билет чего стоит. Поэтому она стала из Соколовой Синицыной, а не наоборот.