Шанс. Книга 4
Шрифт:
– Иди отсюда малец. Не твое дело, – отреагировал один их них.
За спиной почувствовал движение. Стас с ребятами подошел на поддержку.
– Вам же сказали – хватит бухать, или будете допивать на ближней станции! – с угрозой предупредил их Стас.
– Ладно. Все, – пробормотал один из них с красным лицом и заплывшими глазками, видя наше численное преимущество.
Какое-то время было тихо, а потом веселье разгорелось с новой силой. Я поднялся и улыбнулся Гуле, взявшей меня за руку.
– Все будет в порядке, – успокоил ее и освободил руку.
Стас меня опередил. Он прошел к пьяницам и вылил, оставшуюся в бутылке водку на голову краснорожего. Тот с ревом попытался вскочить, протирая глаза. Друг своей лопатообразной ладонью толкнул его в лицо. Тот упал на место, врезавшись спиной в стену.
– Вас же предупреждали? – спросил Стас спокойно. – Хотите оказаться на улице? Я устрою.
– Ты что сделал, сука? – заорал умытый водкой, промаргиваясь и протирая слезящиеся глаза, но вставать вновь не пытался.
– Еще раз услышу от вас хоть звук, вылетите из вагона, – предупредил их Стас и, взглянув с улыбкой на меня вернулся к ребятам.
Довольные пассажиры благодарили друга пока он шел по проходу. Оставшийся путь ехали спокойно под радостное Дилькино щебетанье, пока она не уснула, а мы с подругой ночью опять оказались на одной полке, где она помогла мне разрядиться рукой. Помочь ей достичь кульминации руками мне не удалось, хотя и был близок к цели.
В столице, взяв билеты на обратный путь, отправились звонить своим абонентам. С антикваром договаривался Юрка(!). Вероятно, у него лучше получалось торговаться, чем у Стаса. Я не вмешивался – ребятам виднее. Сам позвонил Аркадьевичу по нескольким номерам, но не дозвонился. Только на одном мне пообещали разыскать его. Вот живчик, не сидится на месте! Скрывая досаду, набрал номер, выданный Виктором для связи. Фарцовщики опять переехали. Договорился с Виктором о встрече, сообщил ребятам новый адрес и договорились встретиться после обеда. Потом взяли два такси и разъехались по своим делам.
С девчонками поехал кататься по столице, смотреть строящиеся олимпийские объекты, периодически останавливаясь возле таксофонов. Одно дело смотреть и слушать про олимпийские объекты и планах строительства при подготовке к Олимпиаде по телевизору и другое дело видеть своими глазами. Мы успели побывать на Ленинских горах, чтобы полюбоваться громадой МГУ, ареной Центрального стадиона Лужники с чашей Олимпийского огня за Москва-рекой и горнолыжными трамплинами на склоне. Проехали мимо строящегося оригинального из лепестков спортивного зала «Дружба» и наконец Аркадьевич откликнулся. Договорившись возле дома администратора встреться через несколько часов, отправил сестер на аттракционы, а сам пошел в подъезд.
После радостных взаимных расшаркиваний Иосиф Аркадьевич в предвкушении провел меня в свою студию, приобняв за плечи. Я уже было задумался о нетрадиционной ориентации администратора и захотелось стряхнуть его руку. В этой среде таких немало, но он сам отпустил меня стоило войти в комнату.
– Сегодня всего три песни, – огорчил я хозяина, подавив раздражение, – и записать на пленку не успел. Времени не было совсем – экзамены, то да се….
– Ладно, давай, что есть, – не скрывая разочарования махнул рукой он.
– Мне бы гитару, – посмотрел я на него.
Проверив строй инструмента, объявил:
– «Прощай», – и запел песню группы «Маленький принц», подыгрывая на гитаре.
Вновь иду и шаги свои слышу
В этот час даже ветер уснул
Я один, в вечности, я один
Так навсегда, жизнь моя лишь смена картин
Ты не плачь, не могу я остаться
Буду лишь долго помнить тебя
Где-то там, в городе мне родном
Ты будешь жить лишь этим днем, лишь этим днем
Прощай, мимо промчится ночь, мимо промчится ночь
Утром растает, как в огне
Прощай, не повторится ночь, не повторится ночь
Та, что ты подарила мне…
Закончив, вопросительно смотрю на хозяина, а Иосиф Аркадьевич молчит. Наконец, как бы очнувшись, он пошевелился и поднял голову.
– Говоришь, нот нет?
Отрицательно я помотал головой, озадачившись поведением музыканта. Насколько разительно его поведение отличалось при нашей встрече и сейчас. Весь собран, глядит остро и требовательно.
– Давай следующую, – распорядился он по-деловому.
Я поправил гитару, замер на мгновение и объявил:
– Для певицы. «Зимний сон». (В будущем будет петь Алсу).
Звёзды поднимаются выше,
Свет уже не сводит с ума,
Если ты меня не услышишь,
Значит, наступила зима.
Небо, загрустив, наклонилось,
В сумерки укутав дома,
Больше ничего не случилось,
Просто наступила зима.
В тот день, когда ты мне приснился,
Я всё придумала сама,
На землю тихо опустилась зима, зима.
Я для тебя не погасила
Свет в одиноком окне,
Как жаль, что это всё приснилось мне…
Опять получилась задумчивая заминка, но стоило Аркадьевичу пошевелиться, как я, не дожидаясь команды, сообщил:
– И последняя – «Гранитный камушек». (Из репертуара «Божьей коровки).
В этот вечер снова ждет тебя другой
Это он украл любовь у нас с тобой