Шансы. Том 2
Шрифт:
Жареный барашек оказался восхитительным. За ним последовала традиционная кассета, любимое блюдо Джино. Ел он быстро, десерт исчезал из его тарелки прямо па глазах. «Конечно, — ностальгически вспоминал Джино, — сейчас мороженое уже не то, вот Ларри подавал действительно кассету — пышно взбитые сливки с кусочками фруктов». Но и эта была неплоха.
Когда с мороженым покончили и перешли к кофе, Джино поднялся из-за стола, подошел к двери и распахнул ее, чтобы убедиться, не отирается ли кто поблизости. Затем он вернулся
— Вы, наверное, гадаете, для чего я вас обоих вызвал сюда.
Лаки бросила быстрый взгляд на Дарио. Гадаете! Она сгорала от любопытства!
— Я должен ненадолго отойти от дел, — продолжал Джино. — Отдохну где-нибудь за пределами страны.
— Ну и что в этом такого исключительного? — «Лаки вытащила сигарету.
— Я могу отсутствовать несколько недель, а может, и месяцев. Сейчас сказать трудно.
— А что такое? — спросила Лаки, внезапно встревожившись.
Джино красноречиво пожал плечами.
— Что такое? Хороший вопрос. — Он потер пальцами шрам на щеке, теперь уже едва заметный. — Эй, Коста, не объяснишь ли ты детям, в чем тут дело?
Сделав вид, что откашливается, Коста кивнул.
— Вашему отцу необходимо на время покинуть Америку, — мрачно сказал он. — Мы надеемся, что это ненадолго, тут все будет зависеть от… некоторых обстоятельств.
— Да-да, это мы понимаем, — нетерпеливо перебила его Лаки. — Отец должен уехать — но почему? Джино нахмурился.
— Заткнись и слушай.
Коста еще раз откашлялся. Лаки заметила, что руки его подрагивают, ей стало жалко друга отца. После смерти тетушки Джен Коста постарел лет на двадцать.
— Видишь ли, вот в чем вся штука, — медленно проговорил он. — Последние несколько лет Служба внутренних доходов охотится за Джино, подозревая его в уклонении от уплаты налогов и сокрытии своих доходов. Началось это довольно давно, но, как вы и сами знаете, этих ищеек ничем не остановишь.
— Будь они прокляты, сукины дети! — с горечью произнес Джино. — Налогов я выплатил уже столько, что на них можно было бы содержать Белый дом лет двадцать!
— Вот мы и подошли к самому главному, — продолжал между тем Коста. — Не стану утомлять вас деталями, но из абсолютно надежного источника мы узнали, что созвана специальная комиссия — Большое жюри — именно для расследования этого вопроса. Они собираются вызвать Джино судебной повесткой, а это — прямая дорога за решетку.
— Но если ты платил все свои налоги, — у Лаки был озадаченный вид, — то я не понимаю…
— Не будь дурочкой! — фыркнул Джино. — Я всегда считал тебя умной девушкой. Естественно, я платил налоги, и даже больше, чем нужно. Но кое-какие я не считал нужным платить. И таких много.
— Значит, если ты их заплатишь сейчас… Оба друга невесело рассмеялись.
— Все это далеко не так просто. Лаки, — мягко произнес Коста. — Проблемы так запутаны, что тебе будет
— Да, — поддержал его Джино, — но тут нет ничего такого, что нельзя было бы уладить. И я вовсе не собираюсь сидеть в вонючей тюремной камере, когда они там все закончат. Поэтому-то мне и нужно уехать.
— Куда? — с тревогой спросила Лаки.
— Возможно, в Лондон, — у нас там есть доля в игорном бизнесе. А может, во Францию. Я пока по знаю. Глаза Лаки внезапно вспыхнули. Она увидела путь к спасению.
— Можно мне поехать с тобой, папа? — Так она не называла отца уже несколько лет.
— Что за чушь ты несешь? Поехать со мной! Хорошенькое предложение! Ты живешь здесь своей жизнью, и вовсе не такой уж плохой!
— Кто это сказал? — невнятно пробормотала Лаки. Не обращая больше на дочь внимания, Джино повернулся к Дарио, молча игравшему ложкой.
— Что-то ты притих, сынок. Неужели у тебя пет никаких вопросов?
Дарио вздрогнул, не успев собраться с мыслями. Если Джино должен уехать, то его это не беспокоило нисколько.
— Нет, — быстро ответил он. — Я все понимаю.
— Вот и хорошо. — Джино поднялся из-за стола, подошел к окну. — В качестве мер предосторожности я подписал кучу бумаг, оставив вам обоим немало ценного. Беспокоиться вам ни о чем не придется — только проставить при случае свои имена на документах. В качестве моего адвоката Коста позаботится обо всем остальном. Дарио, — он посмотрел на сына, — я хочу, чтобы ты перебрался в Нью-Йорк. Тебе нужно будет многому научиться. Коста поможет тебе в этом.
Тут в Дарио проснулись какие-то чувства.
— В Нью-Йорк! — воскликнул он. — Но почему?
— Я только что объяснил тебе это, — терпеливо ответил Джино. — Потому что ты — мой сын. Ты — Сантанджело, вот почему. Ты и так уже слишком долго торчишь в этом своем дрянном институте, валяя дурака. Настало время входить в бизнес, сыпок.
— Но я не хочу жить в Нью-Йорке, — попытался протестовать Дарио. — Я ненавижу Нью-Йорк.
Взгляд Джино сделался непроницаемо холодным.
— А я и не спрашиваю тебя, мальчик мой. Я тебе приказываю. Ясно?
Дарио нервно кивнул.
— А как со мной? — вновь подала голос Лаки.
— А что с тобой?
— Если Дарио будет заниматься бизнесом, то я тоже хочу этого.
— Не будь дурочкой, — ласково сказал отец. Лаки почувствовала, что ярость, копившаяся целых четыре года, вот-вот вырвется наружу. Глаза ее стали такими же холодными, как у отца.
— Почему? — требовательно спросила она. — Почему?
— Потому что ты — женщина, — спокойно ответил Джино, — замужняя женщина, которая должна оставаться рядом с мужем и вести себя, как положено добропорядочной жене. — Помолчав, он добавил: