Шантаж
Шрифт:
– Зачем ты так со мной, Степа?.. Какой ты жестокий оказался... Никогда я тебе не врала. – Сделала над собой последнее усилие, попыталась еще раз объяснить:
– Ну как мне было просто так-то расстаться с Ваней – женихом своим?! Мы же любили друг друга! Должны были проститься по-хорошему! Я же не каменная! – И, захлебнувшись слезами, тихо добавила: – Думала – любишь, поймешь... А теперь вижу – ошиблась. Зачем оскорблять? Решил бросить – так и скажи!
Степан не предполагал, что способен столь жестоко насиловать свою душу, беспардонно лгать, быть таким беспощадным – с ней... Но, пережив жестокое разочарование, считая
Вера не сомкнула глаз всю ночь.
– Ты что же не пошла на работу– то? Уж не заболела ли? – обеспокоилась Евдокия Митрофановна, заглянув к ней поутру. – Беда какая стряслась? – Она ласково смотрела в опухшее от слез лицо племянницы. – Не скрывай от тетки, облегчи душу!
– Ой, Дусечка, родненькая, пропала я! – с убитым видом призналась Вера. – Бросил меня Степа, приревновал к Ивану! Кончено все с ним!
– Ну так что же теперь – вешаться? На нем свет клином не сошелся! – утешала, как могла, тетя Дуся. – Предупреждала ведь – ничего у тебя с ним не получится. Как в воду глядела! Да не слушаете вы старших-то. – И жалеючи гладила Веру по голове. – Успокойся, касаточка моя! Все скоро пройдет, забудешь ты своего прынца!
– Нет, родная, не забуду! Вот это не даст! – Вера красноречиво положила руку на живот. – Чует мое сердце – память он о себе навсегда оставил.
– Да неужто?! – в ужасе всплеснула руками тетя Дуся. – Как же вы допустили-то? Такие грамотные!
– Вот допустили, – грустно, но спокойно сказала Вера. – Ведь решили вместе уехать, пожениться. Верила я ему, любила. Не боялась забеременеть.
– Ну что же теперь – помирать? – придя в себя от сногсшибательного известия, деловито изрекла Евдокия Митрофановна. – Нужно думать, как поправить дело. – Задумалась на мгновение, размышляя о чем-то своем, сокровенном. – А что, Ваня – сильно обиделся?
– Конечно! Не простит он меня никогда. Он такой самолюбивый! – раскаиваясь, как с ним обошлась, еще пуще опечалилась Вера. – Сама дура, все с ним испортила. Но ведь нечестно его обманывать!
– Что и говорить! – Тетя Дуся пожевала губами. Глаза у нее заблестели – в голову пришла дельная мысль. – Так, говоришь, Ваня самолюбив? Это хорошо.
– Чем же это для меня хорошо? – не поняла ее одобрения Вера.
– Самолюбив – значит, гордый, не захочет потерять свой авторитет, – как бы сама с собой рассуждала Евдокия Митрофановна. – Для него нож острый показать, что какой-то хлыщ взял над ним верх. Вот увидишь, касатка, – простит и забудет! – уверенно добавила она, победно взглянув на племянницу. – Он сам до смерти хочет, чтоб ты к нему вернулась. Да и любит тебя, знаю!
Вера недоверчиво ее слушала, как бы оценивая реальность сказанного, но глаза у нее высохли, и в них затеплилась робкая надежда. Видя это, тетя Дуся окончательно решила – вот и выход из положения.
– Ну, вот что, дитятко мое, нечего сопли распускать! – голосом, не допускающим возражений, скомандовала она Вере. – Время не ждет! Собирайся-ка и отправляйся в город, к Ване! Повинись ему по-хорошему. Авось все поправится, Бог милостив!
– Да что ты говоришь, родная? – с сомнением
– Очень даже просто! – уверенно отрезала тетя Дуся. – Все сможешь ради ребенка. Он ни в чем не повинный! А Иван будет хорошим отцом. – Подумала немного. – Открываться ему не надо – это всем хуже! А Ивану и в голову не стукнет. У вас с ним все могло произойти, тоже знаю. Иди, не теряй времени! С Богом!
Каким удивленным было лицо Ивана, когда поздно вечером дверь его комнаты в общежитии открылась и Вера с плачем бросилась ему на шею. Наверно, сразу все понял – не стал ни о чем расспрашивать, а обнял за плечи и ласково усадил на единственный стул, только и сказав:
– Присаживайся, Верочка, будь как дома! – Словно между ними ничего не произошло. – Как здорово, что мой сосед смотался в командировку, – никто нам не помешает. – И внимательно осмотрел виновато притихшую Веру, стараясь скрыть радость. – Будешь моей гостьей – никуда я тебя на ночь не отпущу! С комендантом как-нибудь улажу. – Подошел к ней и, видя, что она не находит слов, выручил: – Так и знал – не подведешь меня, одумаешься! Ведь мы созданы друг для друга, Веруся!
Осторожно привлек ее к себе, как бы проверяя, почувствовал, что она благодарно ему отвечает, наклонился, крепко поцеловал в губы.
– Есть хочешь? – поинтересовался он по-домашнему деловито.
Вера отрицательно замотала головой, а он скомандовал:
– Тогда спать ложимся! Завтра рабочий день. Ничего объяснять не надо. – И закрыл ей рот поцелуем, видя, что готовится излить наболевшую душу. – Я и так, Веруся, все понимаю. Главное – ты здесь!
Последнее, что он сказал, раздеваясь:
– А хорошо, что я не отказался от двухкомнатной квартиры.
В ту ночь Иван превзошел самого себя – так был внимателен, нежен, неутомим. Только под утро, совершенно обессиленные, забылись они коротким сном.
Вспомнила Вера Петровна и то, как произошел крутой поворот в партийной карьере Ивана. В тот вечер он, всегда сдержанный, вернулся с работы сильно подвыпившим и необычно оживленным. Расцеловав и усадив на диван, рассказал ей о своей необыкновенной удаче.
– На меня положил глаз сам Николай Егорович! Ты даже не представляешь, что это означает, как высоко я могу взлететь!
– Объясни подробней, Ванечка! Я ведь ничего не понимаю в ваших делах, – попросила Вера. – Кто такой Николай Егорович и почему ты так рад, что ему понравился? Он большой человек?
– Еще какой – член ЦК КПСС! Проверяет, как в нашей области выполняются решения партии по посевам кукурузы. Сейчас все поймешь!
Иван шумно перевел дыхание и, волнуясь, продолжал:
– Меня вызвал к себе Илья Федотович – первый секретарь райкома, а у него сидит такой важный весь из себя мужчина – ну этот представитель ЦК.
– Николай Егорович? – у Веры от любопытства округлились глаза.
– Ну да. А Илья Федотович показывает ему на меня и говорит: «Это – наш лучший молодой инструктор, Григорьев Иван Кузьмич. Отличный работник! За год перевел под кукурузу лучшие угодья – буквально силком, преодолевая сопротивление на местах. Он вам все и покажет. Волевой, умный парень и выдержка не по летам. Думаю сделать его третьим секретарем райкома».