Шапками закидаем! От Красного блицкрига до Танкового погрома 1941 года
Шрифт:
30 марта 1941 года фюрер заявил, что «ныне существует возможность разгромить Россию, имея свободный тыл. Эта возможность так скоро не появится вновь. Я был бы преступником перед немецким народом, если бы не воспользовался этим».
Высказывания Гитлера свидетельствуют, что германское руководство, принимая решение напасть на СССР, опиралось на свои собственные стратегические установки, а не из страха перед скорым советским нападением. Восточный сосед расценивался лишь как потенциальная угроза Германии в будущем. Таким образом, война против Советского Союза не была превентивной , как старались доказать позднее немцы (германская разведка и дипломатия, преуспев в дезинформации, в вопросах сбора информации выглядят гораздо бледнее: они так и не вскрыли советских планов и сил).
Скорее германское руководство стремилось претворить в жизнь сформулированный Гитлером основной закон внешней политики: «Никогда не мириться с существованием двух великих держав в Европе».
Затяжная
В итоге Германия оказалась перед выбором: либо в кратчайший срок многократно усилить орудие блицкрига – Вермахт и продолжать громить противников поодиночке, либо расширять военно-промышленную базу и тем самым упустить время, чем воспользовались бы противостоявшие великие державы, с объединенной экономической мощью которых Германия соперничать не могла. Сторонники концепции «глубокого» вооружения, например начальник управления военной экономики и вооружений генерал Георг Томас, исходили из того, что Германия способна выдержать длительную войну и для этого ей следует расширять внутреннюю сырьевую базу, увеличивать число военных предприятий, создавать обширные резервы сырья и вооружений. Но Гитлер предпочел «скоростное» решение проблемы. Он считал, что перевод экономики на военные рельсы потребует слишком больших жертв от населения страны, и не хотел ограничивать производства невоенной продукции и снижать жизненный уровень немцев. Сделав ставку на молниеносный разгром СССР, германское руководство надеялось добиться этого при максимальном использовании наличной экономической базы, а в дальнейшем, используя захваченные советские ресурсы, интенсивно развивать промышленность для борьбы с Англией и США.
Собственное обеспечение Германии такими видами стратегического сырья, как уголь, железная руда, нефть, медь, свинец, сера и серный колчедан, алюминий, марганцевая руда, хром, шерсть, ртуть, фосфаты, составляло в 1939 году всего около 18 % (у СССР этот показатель достигал 82,5 %). Добыча нефти и сырьевые запасы Германии, даже после разгрома Франции, были ограничены. Уже весной 1941 года стало ясно, что запасов горючего и каучука хватит лишь до осени, а запасы цветных металлов не покрывали даже потребления, не говоря уже о действительных потребностях. Напряженное положение складывалось с продовольствием. В целом можно определенно сказать, что экономические возможности Германии не соответствовали целям и задачам войны против Советского Союза , который обладал развитым военно-промышленным комплексом, большими преимуществами в сфере мобилизации и использования экономического потенциала страны для ведения войны и не испытывал столько проблем в обеспечении экономики необходимыми ресурсами.
Укоренению идеи Восточного похода в германском руководстве способствовало то, что германская разведка имела очень скудные сведения о советских Вооруженных силах и оценивало Красную Армию по результатам боев советско-финской войны. В условиях переоценки собственных сил Вермахта, столь быстро сокрушившего сильнейшую в Европе французскую армию, был сделан вывод о слабости советских Вооруженных сил. Так, 5 декабря 1940 года Гитлер на очередном совещании заявил: «Русские уступают нам в вооружении… Наш танк Т-III с 50-мм пушкой явно превосходит русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню. Русский человек – неполноценен (по этому поводу предлагаю встречный тест: любой расово или классово одержимый человек – неполноценен, или умственно ограничен). Армия не имеет настоящих командиров…. Весной мы будем иметь явное превосходство в командном составе, материальной части, войсках. У русских все это будет, несомненно, более низкого качества. Если по такой армии нанести мощный удар, ее разгром неминуем… Следует ожидать, что русская армия при первом же ударе германских войск потерпит еще большее поражение, чем армия Франции в 1940 году». С последним фюрер оказался прав: Советская армия в первые месяцы войны потерпела поражение еще более катастрофичное, чем французская, ну и?.. Мы еще и воевать-то не начинали. «На любую вашу хитрость русские ответят непредсказуемой глупостью», – предупреждал земляков Бисмарк и не советовал соваться в Россию, но нет пророков в своем отечестве.
Вот вся развединформация, которой располагает начальник немецкого Генштаба сухопутных войск накануне войны: «Скудные данные о русских танках: уступают нашим в броне и скорости (?). Максимальное бронирование – 30 мм… Оптические приборы – очень плохие; мутные стекла, малый угол зрения». Что есть, то есть, немецкая оптика была не в пример лучше. Но сколько сюрпризов ждало генерала Гальдера, сколько нового ему предстояло узнать о русской технике!
То есть в Берлине сложилось мнение, что СССР является не только ключевым звеном в стратегии будущей победы в войне с Англией, но и довольно слабым противником , разгром которого позволил бы Германии переломить ход событий в свою пользу. Гальдер втолковывал своему коллеге, начальнику венгерского Генерального штаба: «Советская Россия все равно что оконное стекло: нужно только раз ударить кулаком, и все разлетится в куски». Мнение о том, что Россию победить даже легче, чем Францию, что Восточная кампания не несет с собой большого риска, было господствующим. И тевтоны рьяно стали готовиться к новому крестовому походу, от которого зависело само существование Рейха. (Любопытно, что каждый из диктаторов, наслушавшись истерических воплей «Хайль Гитлер!» и «Слава товарищу Сталину!», всерьез верил, что в его социалистической «казарме» и уютнее, и пайка калорийнее, и параша чище, и вертухаи лучше, чем у соседа. В случае военного столкновения один рассчитывал на мятежи национальных меньшинств «в единой семье советских народов», другой бредил восстаниями пролетариата в тылу германской армии.)
Основная военная цель Восточного похода должна была заключаться в «быстром выведении из строя одного противника в войне на два фронта, чтобы можно было с полной силой обрушиться на другого противника». При разработке плана «Барбаросса» германское командование исходило из следующих предпосылок:
1. Исключительные размеры территории России делают абсолютно невозможным ее полное завоевание.
2. Для достижения победы в войне против СССР достаточно достигнуть важнейшего оперативно-стратегического рубежа, а именно линии Ленинград – Москва – Сталинград – Кавказ, что исключит для России практическую возможность оказывать вооруженное сопротивление, так как армия будет отрезана от своих важнейших баз, в первую очередь от нефти.
3. Для разрешения этой задачи необходим быстрый разгром Красной Армии, который должен быть проведен в сроки, не допускающие возможности возникновения войны на два фронта.
Разработка операции против Советского Союза началась после того, как германское командование 21–22 июля 1940 года получило соответствующий приказ, и велось параллельно в ОКХ и ОКВ. Всего было подготовлено около двенадцати вариантов плана и оперативных набросков. Одним из первых свой вариант предложил 26 июля начальник отдела иностранных армий Востока полковник Э. Кинцель, считавший, что основной удар следует наносить на Москву, после чего предлагалось нанести удар в тыл советской группировке на Украине, которая будет вынуждена действовать с перевернутым фронтом. 27 июля начальник оперативного отдела Генштаба ОКХ полковник Х. Грейфенберг предложил альтернативный вариант: основная группировка из 100 дивизий нанесет главный удар на Украине, разгромит там советские войска и далее станет развивать наступление на Москву. Эти варианты не нашли поддержки.
5 августа начальник штаба 18-й армии генерал-майор Э. Маркс представил «План Фриц», согласно которому 147 германских дивизий, развернутых в двух группах армий на московском и киевском направлениях, должны были нанести главный удар на Москву, после занятия которой следовало повернуть часть сил для поддержки войск, действующих на Украине. Операция должна была завершиться выходом войск на линию Архангельск – Горький – Ростов-на-Дону.
В начале сентября первый обер-квартирмейстер Генштаба сухопутных сил Вермахта генерал Ф. Паулюс получил задание на основе плана Маркса составить общий план кампании, что и было им выполнено к 29 октября 1940 года. Однако дальнейшее изучение вопроса войны с СССР привело к появлению еще нескольких вариантов. Так, 15 сентября 1940 года в оперативном отделе штаба ОКВ был подготовлен вариант подполковника Б. Лоссбера, согласно которому предусматривалось развернуть против СССР три группы армий. Две группы сосредоточивались к северу от Полесья и наносили удары в Прибалтике и Белоруссии. Центральная группа армий при достижении Смоленска должна была получить оперативную паузу и в случае необходимости помочь северной группе в наступлении на Ленинград. Южная группа армий двумя ударными группировками от Люблина и из Румынии наносила бы удары на Днепропетровск с целью окружить и уничтожить советские войска на Украине. Целью кампании оставался рубеж Архангельск – Горький – Сталинград – Ростов.
Наряду с общим планированием в Генеральном штабе сухопутных войск в ноябре – декабре проводились игры, отрабатывавшие вопросы развертывания, взаимодействия, распределения сил. Правда, изучение всех этих вопросов подтвердило прежде всего мнение, что в ходе операции на все более расширяющейся, подобно воронке, к востоку территории не хватит немецких сил, если не удастся решающим образом сломить силу русского сопротивления еще до линии Киев – Минск – Чудское озеро.
Тем не менее ставка была сделана на то, что германские войска смогут нанести решающее поражение основным силам Красной Армии в приграничной зоне до линии рек Западная Двина и Днепр, а это, возможно, приведет к краху СССР и позволит в дальнейшем избежать напряженных боев. В ходе игр германское командование пришло к выводу о необходимости действий на трех направлениях: Ленинградском, Московском и Киевском.