Шарлатанка в Академии драконов

Миш Виктория

— Что-нибудь брать с собой?

— Возьми себя, об остальном я позабочусь,

— ответил он и вдруг наклонился вперед.

Теперь наши носы почти касались друг друга. Расстояние было минимальным, и я почувствовала пряный аромат его тела и легкий — духов. Поразившись сама резко появившемуся обонянию, я неловко покраснела. От этого почувствовала себя неловко, но отодвинуться от него не смогла.

— Рауль не доставал тебя? — шепотом спросил он.

Со стороны выглядело, будто мы устраиваем заговор…

— Не-ет. А что?

— Мне следует принести извинения за поведение брата, — негромко сказал Вилберн, — Ему многое позволялось в детстве, и теперь от вседозволенности у него иногда слетает башка.

— Я заметила, но простить не могу, — с горечью продемонстрировала дракону кольцо, — Я — не рабыня, но и не свободная. Я хочу вернуться домой, но не могу. Я — хозяйка своей жизни, но не распоряжаюсь ею. Это постоянное «но» сводит меня с ума!

Вилберн так долго смотрел мне в глаза, что я занервничала. Наговорила лишнего? Блин, не нужно было упоминать рабство…

Он впервые попросил прощения, причем даже не за себя, а за Рауля, а я вывалила на него всю кучу своего разочарования…

— Прости, — шепотом произнес он, — Я постараюсь уговорить его снять кольцо.

— Думаешь, согласится?

— Уверен, — усмехнулся он и обжег дыханием ухо: — Клянусь честью дракона.

А потом кивнул и оставил меня, пораженную в самое сердце. Некоторое время я стояла в коридоре и даже не могла поверить в то, что услышала. Гордый и суровый, постоянно глядящий на меня с презрением и с высока, Вилберн поклялся освободить от рабства. Освободить меня от Рауля… Поразительно!

— Лиза! — меня вернул из мыслей в бренный коридор писклявый голосок духа, — Должен тебя предупредить: хозяин приказывает мне помучить тебя… Пронзить болью, чтобы ты приползла к нему на коленях.

В ужасе я уставилась в два черных глазика, показавшиеся на розовом камешке.

— Что? Ты шутишь?!

На меня обернулись два студента, проходящие по коридору. Пришлось срочно бежать в свою комнату и уже там разговаривать с плененным духом.

— Нет, — пропищал камешек, — Приказ отдан, и наблюдатели вышли… Тебе придется подыграть мне, если не хочешь испытать все это вживую.

— Как?! — я безвольно рухнула на кровать.

— Стони и кричи как можно громче, когда я скажу. Стучи по двери и полу, чтобы он думал, будто ты корчишься от боли.

Пожелав мысленно недомужу мучительной и долгой смерти, я схватила книжку со стола. Подошла к двери поближе и приступила к своему первому в жизни спектаклю. Никогда не участвовала в самодеятельности, даже Снегурочку в школе не играла, и вот пришлось!…

Старалась я изо всех сил. Мой стон, должно быть, разнесся по всей Академии, пугая и вселяя в души драконов леденящий душу страх. Именно так стонут привидения в фильмах. Я добавила красок, чтобы стон вышел пронзительным и жалобным. Для пущего эффекта размахнулась и кинула книжку в дверь. Та с глухим стуком упала на пол. Пусть думают, что это я изнемогаю от боли и не могу стоять на ногах…

Через полчаса я устало опустилась на кровать, с трудом переводя дыхание. Запыхалась я так, словно бежала стометровку на спор. Если после устроенного представления зрители не поверят в мои мучения, ну так и быть, признаю, что актриса из меня вышла бы никудышной.

— Ну, как? — поинтересовалась у камушка.

— Он поверил, — после паузы ответил тот, — И ждет тебя…

— Ну уж нет. К нему я не пойду. Пусть думает, что потеряла сознание и валяюсь без чувств…

— Тогда он сам придет, — безапелляционно заявил камушек, — Что я его, не знаю? Ему нужно убедиться самому, что ты стала послушной и всё поняла…

— Я стала злюшной! — качнула головой, отгоняя мысли о кровавой мести. Как бы ни хотелось отрубить дракону голову, я так поступить не могу — как говорится, это не наши методы, — Сколько мне еще терпеть этого недоумка? Что еще он выдумает, чтобы помучить меня?

Камушек моргнул.

— Ты выяснила, почему ректор поставил условие?

— Нет.

— А зря! — камушек горестно вздохнул и дух исчез.

Я хотела вытрясти из камушка правду, пожаловаться, надавить на сочувствие, вызвать снисхождение… В общем, объяснить, что никак не успеваю разузнать причину спора, и что житье-бытье мое становится с каждым днем все тревожнее и грустнее, как в дверь постучали кулаком.

Я вздрогнула и вжалась в спинку кровати. Закрыла глаза, предчувствуя скорую смерть.

Пришел!…Может, стоит проявить

видимую лояльность и отсрочить мучения? Сказать, что простила и всё забыла, и предложить дружбу?

Поверит ли?…

Пока думала, открывать дверь или нет, ее магической волной снесло с петель и отбросило в сторону. «От судьбы не убежишь. Стоит встретить ее храбро и лицом к лицу!» — подумала я, гулко сглотнула и приоткрыла один глаз.

На пороге стоял крайне взволнованный и весь покрасневший от напряжения Вилберн. Он оглядывал помещение, потом быстро пересек разделявшее нас расстояние и схватил меня за подбородок.

— Ты… чего? — запинаясь, спросила я.

Он пытливо вглядывался в мое лицо, изучая его как будто перед ним музейный экспонат. Потом выдохнул и отпустил. Сделал шаг назад. Облегчение, отразившееся на его красивом лице, говорило лучше всяких слов…

И всё же, мне не верилось, что он ворвался меня спасать!

— Пришел напомнить, чтобы ты не

опаздывала. Ненавижу, когда

опаздывают, — негромко сказал он.

Значит, он просто решил напомнить про урок?… Или все же волновался за меня?

— Не буду! — клятвенно прошептала я, все еще глядя на него в изумлении.

Даже всегда аккуратно уложенная прическа его растрепалась. Он так ко мне спешил?…

— Ну, тогда до вечера! — кинул он и вышел, на ходу магическим пассом поставив на место дверь.

Глава 23

Как я дожила до вечера — сама не понимаю. Сердце билось как оголтелое в предвкушении встречи, руки потели и ноги дрожали, стоило мне подумать, что мы окажемся в зале тренировок один на один. Дрожащими руками я пыталась подвести стрелки вокруг глаз, но бросила это занятие через десять минут, как невозможное.