Шарло Бантар
Шрифт:
Ещё накануне очередное заседание правительства Коммуны было посвящено реорганизации парижских театров.
Хотя вопрос этот никак не был связан с мрачными событиями, которые разыгрывались у стен Парижа и угрожали существованию Коммуны, однако вокруг него разгорелись бурные, взволнованные прения.
Депутаты горячились; речь шла о социальных реформах, а ведь это была основа нового общества. Они осуществлялись впервые, и каждому члену правительства хотелось сказать своё слово.
Молодой Карель настаивал на немедленной смене директора театра Большой Оперы Эжена Гарнье.
— Помилуйте! — перебил его с места один из членов правительства. — Не прошло и трёх недель, как мы сменили Перрена. Он был плох, согласен,
— У нас нет времени ждать, — нетерпеливо прервал его Карель, стараясь перекричать мощный бас своего противника. — Артисты не должны терпеть лишений. Они вдохновляют бойцов Коммуны, они по-своему помогают нашей борьбе. Из-за того, что…
В пылу спора никто не обратил внимания на тихо скрипнувшие тяжёлые двери. Они пропустили зеленщицу Клодину.
Маркитантка остановилась в нерешительности на пороге, с замирающим сердцем прислушиваясь к горячим, страстным голосам членов Коммуны.
— Гарнье даже не считал нужным настоять, чтобы главные актёры вступили в объединение артистов…
Вникнув в смысл того, о чём здесь говорили, Клодина испытала сложное чувство. Она пришла в восхищение от того, что собравшиеся здесь люди продолжают работать над мирным устройством новой жизни, но в то же время зеленщица недоумевала, как могут народные депутаты заниматься театром, когда над их головой рвутся снаряды.
Потери в батальонах за последние дни были так велики, что маркитанткам приходилось самим уносить раненых и даже перевязывать их, так как сёстры милосердия не могли справиться. Бойцы непрерывно оставались на посту, и некому было позаботиться о пище для них, о вине для их фляжек. Неистовая Клодина решила, не дожидаясь никого, идти в ратушу за помощью.
— Не время говорить о театре, когда в нас стреляют! — вдруг крикнула она, прервав оратора.
Все изумлённо взглянули на маркитантку, только сейчас заметив её присутствие. Председатель собрания, делегат Коммуны по просвещению Жюль Валлес, [52] привстал с места и сказал:
52
Валлес Жюль (1832-1885) — французский писатель и политический деятель, член Парижской коммуны; в дни Коммуны издавал газету «Крик народа» и работал в министерстве просвещения. Послед падения Коммуны был заочно приговорён к смерти. До 1880 года жил в изгнании, а после амнистии вернулся во Францию. Среди его произведений, проникнутых ненавистью к буржуазному строю, особой известностью пользуется трилогия «Жак Вентра», романы «Дитя», «Бакалавр», «Инсургент». Эти книги изданы на русском, языке.
— Гражданка, которая нас упрекает, пришла сюда прямо с бастиона. В её глазах ещё отражается недавний бой. Поэтому простительно пренебрежение, с каким она относится к мирному социальному переустройству общества. Однако эти преобразования для нас не менее важны, чем военные успехи. Вот почему Коммуна должна непременно уделять этим задачам много времени и повседневных забот. Театральное дело необходимо передать самим работникам театра. Вопрос требует неотложного разрешения. Я считал своим долгом объяснить вам это, гражданка, чтобы вы поняли, какая на нас лежит ответственность. Теперь мы готовы выслушать вас…
Волнуясь, торопясь, перебивая сама себя, Клодина рассказала о тяжёлом положении бастионов.
— Я не решилась бы вам помешать, — сказала она, — если бы не увидела собственными глазами, что дела наши плохи. Я всего только зеленщица, но хорошо знаю, что каждая тележка начинает скрипеть, если её не смажешь… И котёл перестанет кипеть, если не подкинешь угольков… Уже третий день, вижу я, на бастион не подбрасывают ни людей, ни пушек. И на сотню вражеских орудий отвечает едва ли какой-нибудь
Клодину внимательно выслушали, поблагодарили и сказали, что её сообщение будет немедленно передано военному делегату. После этого члены Коммуны вновь перешли к рассмотрению театрального вопроса.
21 мая в ратуше обсуждался вопрос о поведении генерала Клюзере.
Гюстав Клюзере был военным руководителем Коммуны недолго. Но это было в самом начале борьбы с версальцами, и поэтому его ошибки оказались роковыми для всего дела обороны.
Коммуна остановила свой выбор на Клюзере потому, что он имел военное образование, участвовал в нескольких кампаниях, где отличился как опытный и смелый командир. Но Коммуна не приняла во внимание, что политическое прошлое Клюзере — авантюриста по натуре — было весьма сомнительным.
Об этом и говорил на заседании Жозеф Бантар, который в своё время протестовал против назначения Клюзере военным делегатом:
— Все беды у нас происходят оттого, что между нами нет согласия и мы не хотим прислушиваться к тому, о чём нас предупреждают хорошо осведомлённые друзья. [53] Есть среди нас кто-то, заинтересованный в том, чтобы играть на руку врагу. В самом деле, не раз нам говорили, что генерал, которому мы доверили защиту нашего дела, — легкомысленный, хвастливый и честолюбивый человек. Мы знали о его выступлениях против монархии, но закрыли глаза на то, что в июне сорок восьмого года он получил орден за разгром рабочих баррикад. Между тем никогда нельзя доверять человеку, который однажды предал народные интересы. Клюзере примкнул к Коммуне не из-за сочувствия к революционному движению рабочих, а из-за склонности к приключениям и из-за личных честолюбивых планов. Он не понимал характера революционных боёв, не принимал во внимание революционный энтузиазм и ценил только регулярные войска. Он с самого начала сковал наступательный порыв Национальной гвардии, предпочитая оборонительную тактику…
53
Члены Генерального совета Интернационала в письмах из Лондона высказывались против назначения Клюзере руководителем вооружённых сил Коммуны.
— Довольно! Кончайте! Кончайте! — раздался вдруг у входа встревоженный и решительный голос, заставивший Бантара умолкнуть. — Я должен сделать сообщение чрезвычайной важности!
С этими словами на трибуну взбежал член Комитета общественного спасения [54] Бильоре. Не дожидаясь приглашения председателя, он стал читать депешу, которая дрожала в его руке:
— «Домбровский — военному министру и Комитету общественного спасения. Версальцы вступили через ворота Сен-Клу. Принимаю меры, чтобы отбросить их назад. Если вы можете прислать мне подкрепление, я ручаюсь за успех».
54
Комитет общественного спасения — высший правительственный орган Парижской коммуны, образованный в майские дни.
— Надо ударить в колокола и призвать весь Париж на защиту! — раздался в наступившей гнетущей тишине громкий голос Жозефа Бантара.
— Меры уже приняты, — поспешил внести успокоение Бильоре: — батальоны посланы.
— Это надо ещё проверить! — настойчиво потребовал Бантар. — Позовите сюда военного делегата, пусть даст объяснения, — обратился он к председателю.
Валлес поспешил послать за Делеклюзом.
Одетый в длинный чёрный сюртук, Делеклюз в шестьдесят два года казался глубоким стариком. Он медленно поднялся на трибуну и спокойно сказал: