Шаровая молния
Шрифт:
Геннадий хорошо помнил эпизод захвата бандой Шакирова автобуса с детьми в Минеральных Водах. Тогда еще старшему лейтенанту Навроцкому на самолете «Ан-24» доверили вести над автобусом патрулирование и в случае необходимости помочь сопровождавшим заложников милиционерам оружием.
Переговоры с бандитами ни к чему не привели. Автобус с детьми помчался в аэропорт. Андрей лавировал над ним, ломая голову, как помочь освободить детей. В аэропорту террористы собираются пересесть в самолет, чтобы улететь за «бугор» и уйти от ответственности. Вот тогда, прикидывал он,
Стрелять придется только тогда, когда прикажут с земли. Операцией руководит опытный человек, начальник краевого управления МВД генерал-майор Сергеев. По тому, как вел он переговоры с бандитами, можно с уверенностью сказать, что генерал знает дело…
Автобус мчится по дороге, и ни встречных, ни обгоняющих; на перекрестках тоже нет ему помех – дана зеленая улица. Бандиты накачаны наркотиками и могут пойти на любые злодеяния. Милицейские машины с мигалками несутся спереди и сзади.
Вон и аэропорт показался. Андрей увидел стоявший в отдалении на рулежной дорожке «Ту-152». Приготовили. Неужели отпустят?.. Не может быть… Что делать? Что делать? – тревожно бьется мысль в голове и не находит выхода.
– Как, тезка, сумеешь попасть? – кивая на автобус, спрашивает Навроцкий у штурмана.
Нехайчик не спешит с ответом. Такой характер – прежде чем отрезать, семь раз отмерит.
– Думаю, не разрешат нам хлеб у снайперов отнимать. Да им и сподручнее.
– Сподручнее, – иронично повторяет Навроцкий. – С боков бандиты пацанами прикроются, а сверху – в голову, как в десятку, можно.
Штурман молчит. Значит, не согласен.
Автобус подкатывает прямо к трапу самолета. Из двери выскакивают мальчишки и девчонки, изо всех сил бегут в сторону, к милицейским машинам.
Отпустили!
Но вот, придерживаемая за руку бандитом, вышла женщина. Видимо, та самая учительница, что была с ребятами. Бандит прижимается к ней, подталкивает к трапу. За ним еще двое, с офицером, который участвовал в переговорах. Понятно – заложники вместо детей. Они так открыто поднимаются по ступенькам, аж руки чешутся. Навроцкий до боли стискивает челюсти.
– Ну, блин!..
– Успокойся, командир. Никуда они не уйдут. Главное, ребят освободили.
– Все равно. Этих гадов нельзя живыми отпускать.
Он и позже, вспоминая о том случае, жалел, что снайперы дали возможность бандитам улететь.
Потом, когда вспыхнули боевые действия в Северной Осетии, экипаж капитана Навроцкого перевозил туда наших бойцов для усмирения враждующих сторон, увозил пострадавших; не раз его самолет попадал под обстрел. И лишь благодаря высокой выучке пилота возвращался на свой аэродром.
Хорошо знал Геннадий и летчика-штурмана Андрея Нехайчика.
ЛЕТЧИК-ШТУРМАН АНДРЕЙ НЕХАЙЧИК
Они, командир экипажа и летчик-штурман, были разные по внешности и по характеру. Один – среднего
У обоих были семьи. У Навроцкого Андрея – жена Светлана и трехлетняя дочурка Настенька, у Нехайчика Андрея – жена Анна и сын Максимка, тоже трехлетний.
Летчик-штурман на семь лет младше. Но в серьезности, рассудительности командиру не уступал, летное и штурманское дело знал без подсказки. Полеты в горной местности, где ориентироваться очень сложно – горы с высоты полета кажутся похожими одна на другую, – требуют высокой выучки и большого напряжения, но не было случая, чтобы Нехайчик сбился с курса или, хуже того, потерял ориентировку. Всегда до минуты рассчитывал выход на объект и поражал цель с первого захода.
Когда банда Сабирова напала на село Первомайское, экипаж пролетал над ним и поддержал наших бойцов спецназа огнем ракет и пулеметов. А ранним утром 18 января экипаж Навроцкого обнаружил на берегу реки Терек группу боевиков. Некоторые уже на лодках плыли к берегу Чечни.
Навроцкий направил «Су-24» на лодки, а Нехайчик, поймав одну в перекрестье прицела, нажал гашетку «НУРСа». Огненный фонтан оставил от лодки и сидевших в ней бандитов только брызги.
Непонятно откуда на берегу появилась «Нива». Вовремя подоспели наши вертолетчики, хлестнули по ней очередями. Машина занялась пламенем. А невдалеке к берегу катили еще три «жигуля» и повозка, запряженная лошадью.
– Давай, командир, крути влево. Дай вертолетчикам порезвиться, – вынес приговор Нехайчик…
Здорово тогда поработали авиаторы. Мало кто остался из отряда Сабирова. Правда, главарь ушел, схитрил: послал своих головорезов на переправу, догадываясь, что там может быть засада или беглецов накроют «вертушки», а сам спрятался в лесу и выжидал, пока утихнет. И ждал момента для мести…
Четверо суток боролись врачи за жизнь героев-пилотов. В ожоговом центре делали все, чтобы облегчить невыносимые муки раненых и обгоревших – более чем на 70 процентов лишились кожи. Надежды спасти их не оставалось ни на один процент. Но офицеры не знали этого и просили врачей об одном: «Не сообщайте домой».
Лана уговорила врачей пустить ее к раненым.
– Я надеялась, что они выживут, – вытирая слезы, говорила теперь Лана. – Лучше бы врачи отказали. То, что я увидела, не дай бог никому видеть. Их нельзя было узнать. Вместо лица – белая марлевая маска, из-под которой кое-где просматривались кровавые полоски. Ни бровей, ни век. Лишь бусинки зрачков глаз.
За ними ухаживали девушки-медсестры, буквально не отходили от кроватей пилотов. То уколы им делали, стараясь облегчить страдания, то поили соком и чаем, то меняли тампоны. А они еще, превозмогая нестерпимую боль, шутили: