Шаровая молния
Шрифт:
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – вздохнул сидевший рядом с Геннадием старший лейтенант Соболев.
– А дальше-то что? – задал вопрос самый пожилой летчик в эскадрилье Сергей Касаткин. Ему перевалило за тридцать восемь, и он давно ждал приказа на увольнение. Но Синицын его ценил – летчик он был божьей милостью, в Чечне не одну бандитскую группу обнаружил в горах и уничтожил. Комэск всякий раз отстаивал летчика перед ретивыми кадровиками.
– Дальше – загадывать не будем, – ответил довольно буднично подполковник. – Надо полагать, сразу нам никто новые самолеты не даст, а сколько придется ждать, поживем увидим.
Нерадостная перспектива. Но приказы вышестоящих командиров и начальников не обсуждают.
ПО ДАЛЬНЕМУ МАРШРУТУ
Эскадрилья состояла
Работа на аэродроме кипела от темна до темна, хотя осенние дни, довольно короткие, не давали особенно развернуться. На некоторых самолетах техникам приходилось трудиться и ночью. Через два дня инженер эскадрильи доложил командиру, что самолеты к перелету готовы.
Маршрут предстоял длинный, с тремя посадками на промежуточных аэродромах. А поскольку, знал командир, с топливом ныне проблемы, решил перелет осуществлять тремя группами, поотрядно. Первый отряд поведет сам, а замыкать перелет предстояло капитану Голубкову.
Геннадий был доволен: первые многое прояснят и с заправкой самолетов отрегулируют. Ему предстояло поднять отряд на третий день после взлета группы подполковника Синицына. Но осень есть осень. На третий день на аэродром надвинулся мощный циклон, полил дождь. И с промежуточного аэродрома близ Самары позвонил Синицын и распорядился ждать особых указаний: его группа еще не вылетает, нет топлива и неизвестно, когда будет.
Летчики толпились на командно-диспетчерском пункте и костерили почем зря вышестоящих командиров и начальников. Докатились, нет топлива на боевые самолеты! А если завтра война? Ничему не научили фашисты…
Не оставался равнодушным и Геннадий, хотя успокаивал себя тем, что с такими накладками летчики встречаются не впервые. Порою и в Чечне было не лучше: банды появлялись в горах, и с вылетом на их уничтожение шли непонятные переговоры, уточнения, согласования… А как перевернули все с ног на голову с его последним боевым вылетом! Похлеще, чем с Будановым. Будто он десятилетний мальчик, решил в войнушку поиграть. Ведь не раз докладывали Синицыну, что из той хатенки на окраине Бурнушки боевики стреляют по пролетающим самолетам; подбили «Су-24» Соболева, и Николаю несдобровать бы, если бы он не включил противоракетную систему. На повторный заход пошел лишь после того, когда «игла» была уничтожена тепловой противоракетой. И что Геннадию оставалось делать? Ждать, пока боевик еще кого-то подстережет? Вот и врезал по этой хатенке. А что туда притащили чьи-то трупы, так разве это проблема? Специально для иностранных журналистов. А Синицын… «Не плюй против ветра», – его давний девиз. В Самаре тоже, наверное, не очень-то проявляет требовательность… «Ну и хрен с ним, пусть сидит на чужом аэродроме, нам на своем лучше».
Правда, особенно лучше не было. Неизвестность, неопределенность всегда томили его. И теперь… Сидеть на аэродроме или в штабе части… Мало радости. А что поделаешь? Некоторые летчики и авиаспециалисты, несмотря на строгое указание быть на связи, уходят с аэродрома и по вечерам устраивают увеселительные попойки. До Геннадия дошли слухи, что его ведомый, Николай Соболев, накануне так поднабрался, что планшет с планом полета забыл в ресторане. На вопрос Геннадия, так ли это, выпучил глаза:
– Кто вам сказал? Пусть при мне повторит эту клевету.
Геннадий перед ответственным заданием не стал обострять отношения, просто предупредил Соболева:
– Дай бог, чтобы это было не так. Но если услышу еще что-то подобное, к самолету больше не подпущу.
Циклон побушевал над воронежскими степями два дня и двинулся на северо-восток. И Синицын сообщил из Самары: вылетают завтра, и аэродром готов принять очередную тройку…
Утреннее небо, промытое накануне дождями, сияло, как первозданная лазурь. И внизу дома, постройки, дороги казались милыми, игрушечными. Особенно деревья, позолоченные осенними холодами, радовали глаз и будто манили под свою сень. Солнце только взошло и ослепительными искрами сверкало в лужах, озерках, реках. Но с набором высоты краски быстро менялись, затушевывались дымчатыми завитушками, образующимися от прогрева земли, и небо становилось все ослепительнее, все ярче.
Геннадий вел самолет, отрывал взгляд от приборной доски и
«А вдруг…» – невольно ворвалась в голову тревожная мысль. Обстановка в стране, в мире очень сложная. Кризис охватил весь земной шарик… Почему, отчего? Когда он учился в школе, да и в военном училище, о кризисе только в книжках читали, и то – в каких-то дальних капиталистических странах. А теперь… Керосина не хватает для боевых самолетов…
Аэродромная служба Самары встретила их, как и ожидалось, без радости. Выделили места для стоянки самолетов и велели ждать, пока для них подвезут топливо. Хорошо еще, что в местной гостинице для летчиков нашлись места.
Ожидание… Не зря умный человек сказал, что нет ничего хуже, чем ждать да догонять. Летчики изнывали от безделья, пытались скоротать время за шахматами, игрой в бильярд, но вскоре это надоедало, и они искали другого спасения от скуки: вечерами кое-кто пропускал в ресторане рюмку-другую водки. Предупреждения Геннадия вроде бы принимались, но… забывались. А он вынужден почти не отлучаться из номера, ждать команды на заправку самолетов, на вылет. Разные мысли лезли в голову, и зачастую нерадостные. Возмущали порядки в стране, точнее, беспорядки, отношение высших руководителей к армии, новые грядущие сокращения. Не исключено, что они коснутся и эскадрильи. Что тогда делать, чем заняться? Геннадий, как и его сослуживцы, кроме как летать, стрелять, бомбить, ничего не умеет. Правда, еще владеет приемами самбо, карате, некоторыми восточными способами борьбы, и в какое-то частное охранное предприятие его возьмут с удовольствием. Но разве это доставит ему удовольствие? Столько учиться – и стать сторожем?! Нет, что угодно, только не ЧОП!
Ему уже двадцать девятый год. Вырос до командира отряда. А далее? Перспектив никаких. Кому за тридцать, считаются бесперспективными, предлагают писать рапорт на увольнение…
Что это он беспричинно нюни распустил? Ему еще служить да служить, летать и с неба звезды хватать. Орден Мужества в Чечне получил. Родители гордятся им. Знает ли о нем Тоня? Где она теперь? Хоть и стервой оказалась, а любил он ее всем сердцем. Что ее заставило встречаться с Медведевым? Ведь любила Геннадия. В последний год учебы Геннадия приезжала к нему во время летних каникул в Петровск. Здесь же в городе жила ее старшая сестра Наталья, была замужем за старшим лейтенантом Соркиным, летчиком-инструктором. У них имелась двухкомнатная квартира, муж Натальи в это время находился в командировке в Чечне. Тоня поселилась в гостинице, недалеко от казармы, где обитал Геннадий. У курсантов в это время шли экзамены, Геннадий, игнорируя вечерние консультации по теории полетов (неплохо усвоил этот предмет еще в тербате – так назывался батальон первоначального, теоретического обучения), бежал в номер к возлюбленной. Так здорово и сладко проводили они время! На последней консультации преподаватель обещал огласить экзаменационные билеты, и Геннадий сообщил Тоне, что не сможет прийти в этот вечер. Но случилось так, что преподаватель не явился, и Геннадий после ужина поспешил в гостиницу. И каково было его удивление: у номера, который снимала его пассия, толпились администраторша, дежурная по гостинице и две солидные дамочки, проживающие по соседству с Тоней. А из номера доносились звуки скандала и непонятная возня.
Геннадий подошел к двери и увидел картину, чуть не свалившую его в обморок: Тоня и какая-то женщина таскали друг друга за волосы, вопили и ругались, а лейтенант Медведев, летчик-инструктор училища, растаскивал и уговаривал их прекратить драку, твердя одно и то же: «Перестань, Рита, я дома все тебе объясню!» Но Рита не выпускала из рук волосы Тони и орала: «Я убью твою стерву! Не будет лезть в чужую семью!»
Геннадий не верил своим ушам: Тоня – любовница Медведева! Не может быть! Хотя о лейтенанте он слышал ранее – первостатейный ловелас, женился год назад и продолжает по девочкам шастать, почти всех десятиклассниц из соседней школы перепортил. Но когда Тоня с ним познакомилась? Еще в Балашове, когда студенткой была? Не может быть, так любила Геннадия, на танцы каждую субботу в Дом офицеров приходила…