Шашлык из козла отпущения
Шрифт:
По этим стихам мы видим, что племянник принимал дядю с традиционным русским гостеприимством…
– Так только ради этого стоит сохранить парк и имение! – воскликнула Надежда Николаевна.
– Я-то с вами согласен, – вздохнул Сергей Сергеевич. – Но, сами знаете, когда замешаны большие деньги, все остальные соображения отходят не то что на второй – на десятый план… Маркиз, брось сейчас же эту гадость! Что я тебе сказал!
Последние слова Сергея Сергеевича относились, разумеется, к спаниелю, который откопал в опавших листьях дохлую крысу и умчался с ней в кусты. Хозяин бросился за ним следом, на прощание махнув рукой Надежде Николаевне. Она проводила его взглядом и отправилась домой… то есть в пансионат.
Ей было грустно – жаль парка, этих деревьев, которые помнили Гаврилу Романовича Державина, жаль всей атмосферы тихого запустения. С другой стороны, скоростная магистраль – это прогресс, сонный город встряхнется и обновится.
И все равно жаль парка…
Возвращаясь в пансионат, Надежда проходила мимо той самой аптеки, где ей накануне нахамили. На тротуаре перед аптекой стояло несколько человек, среди которых Надежда Николаевна узнала вчерашнюю хамоватую девицу-провизора. Она была заплакана и визгливым, истеричным голосом оправдывалась перед красной от злости теткой средних лет, по всей видимости, хозяйкой аптеки.
– А я что, Марьсергевна? Я разве что могу? Что мне, гоняться за ними? Я не могу свое место покидать! Я не охранник! На мне материальные ценности!
– Ах, за ними? Значит, ты их все-таки видала?
– Да никого я не видала! Только мне и дела, что смотреть! Я не охранник, я провизор!
– Из твоей зарплаты вычту! – орала тетка. – Все до копейки мне возместишь! Знаешь, сколько это стекло стоит?
Надежда взглянула на аптеку и увидела, что большое витринное окно вдребезги разбито.
– Вычтете? – взвизгнула девица. – Да из чего там вычитать! Вы мне, Марьсергевна, такие гроши платите, что стыдно про это говорить! Уборщица, и та больше получает!
– А ты больше не нарабатываешь! – гудела хозяйка. – Только и знаешь, что с парнями лясы точить! Как твоя смена, так никакого оборота! Больше на электричество уходит, чем ты наторгуешь! А тут еще за стекло это платить придется…
– А я вам говорила, Марьсергевна, – наймите охранника! В каждой приличной аптеке охранник полагается… свое место покидать не могу, на мне материальные ценности…
– Еще и охранника тебе! – вызверилась хозяйка. – Мало тебе твоих дружков? Они у тебя все хулиганы известные! Женщина, а вы что смотрите? Вы почему интересуетесь?
Последние слова относились к Надежде, которая остановилась, разглядывая разбитую витрину.
– Вот вы, к примеру, в эту аптеку заходили? Имеете на этот счет свое особое мнение? – продолжала хозяйка, найдя в лице Надежды нового собеседника.
– Заходила, вчера вечером… – отозвалась Надежда. – Лучше бы я этого не делала… Ничего, кроме хамства, я тут не нашла…
– Ага! – обрадовалась хозяйка и снова повернулась к подчиненной: – Вот и женщина того же мнения, что тебя пора гнать! Только прежде ты мне это стекло компенсируешь!
– Подумаешь, женщина! – отлаивалась девица. – Это еще надо разобраться, кто кому нахамил… И кто такая эта женщина, тоже надо разобраться… Я ее тут вообще никогда не видела! Может, это как раз она стекло…
Надежда Николаевна вовсе не собиралась вмешиваться в конфликт совершенно незнакомых людей, но слова наглой девицы возмутили ее до глубины души.
– Что?! – воскликнула она, побелев от гнева. – Я – стекла бью? Да вы, девушка, в своем уме? Да вы вообще думаете, что говорите? Это, может быть, ваш бритоголовый приятель руку приложил! Вы с ним вчера явно не поладили!
– Ага! – оживилась хозяйка. – Значит, снова вчера у тебя Валерка ошивался? Я тебе сколько раз говорила, чтобы его близко не было? Все, мое терпение кончилось!
– Ничего он не ошивался! – визжала девица. – У него такой привычки нет, чтобы ошиваться! Все она врет, эта тетка! И ничего ей Валера не сделал, и даже слова не сказал! Она сама кому хочешь нахамит! Она сама первая стала права качать!..
– Ах ты зараза! – вскипела Надежда Николаевна, но внезапно опомнилась.
Что она здесь делает? Почему выслушивает эти идиотские обвинения? Почему ввязалась в чужой скандал?
Она развернулась и быстро зашагала к пансионату.
Возле здания пансионата появились высокие самодельные леса или скорее козлы, сколоченные из досок. На этих козлах молодой маляр в заляпанном комбинезоне красил стену оптимистичной розовой краской. Когда Надежда Николаевна проходила мимо, он зацепил ведро с краской ногой, ведро грохнулось на землю, краска выплеснулась во все стороны розовым фонтаном. На тротуаре образовалось небольшое розовое озерцо, и даже кусты по сторонам дорожки покрылись гламурными розовыми разводами. Надежда удивительно ловко успела отскочить и остановилась в сторонке, осматривая одежду.
Кажется, обошлось, юбка была в порядке, только на правой туфле появилась небольшая розовая клякса. Надежда подумала, что с туфли краску можно оттереть одеколоном или жидкостью для снятия лака и что она еще легко отделалась.
Вдруг сверху на нее заорали:
– Чего стоишь, ворона?
– Это вы мне? – Надежда удивленно задрала голову и уставилась на маляра.
– Тебе, а кому же еще? Ходят тут всякие, а если не дай бог что – кому отвечать? Мне отвечать!
– Да вы что, молодой человек? – проговорила Надежда Николаевна с обидой. – Вы же на меня ведро уронили – и вы же мне недовольство высказываете?