Шашлык из волнистого попугайчика
Шрифт:
– Он прав, – подала голос Мила, загадочно улыбаясь. – Зоя Михайловна действительно была любовницей моего отца, и она владеет гипнозом. С сеансами гипноза она выступала на сцене. Тогда эти номера имели большой успех у зрителей. Я все знала, но скрывала от мамы, естественно, ради любви к ней. Да, Зою Михайловну я ненавидела, но на такое зверство, о котором вы мне сейчас рассказали, я не способна. Я могу доказать, что психическое заболевание от отца не могло перейти ко мне по одной простой причине: он не был моим биологическим
– А как же убийство твоего отца? – спросил Григорий. – Твоя мать подтвердила, что ты убила его, и этот факт вы скрывали.
– Стоп, Гриша! Я услышала то, что хотела услышать. Алевтина не так сказала! Она сказала, что ее дочь не больна психически, теперь мы знаем почему. А для достоверности мы можем провести любую экспертизу с анализами. Еще Алевтина Юрьевна спросила, кто сообщил нам эту новость, а потом сказала, что она сама во всем виновата… Не из-за того, что покрывала дочкины преступления, а что давно надо было рассказать всю правду! – обрадовалась Надя, по-новому вспоминая разговор с матерью Камиллы.
– А все же, как погиб художник? Или то, что он был болен, тоже вымысел? – прищурился Григорий.
– Нет, отец был болен, это правда. У совершенно нормального человека внезапно случались приступы бешенства. В эти моменты он был страшен. Это он убил нашу кошку, разорвав ее голыми руками, иногда набрасывался на нас, а после приступа ничего не помнил, а мы все скрывали и сочиняли всякие небылицы.
– Ты ничего не рассказывала мне, – заметила Надя.
– Мы не распространялись на эту тему… И вот во время очередного приступа отец повесился, покончил жизнь самоубийством. Вот и вся история…
– Ужас! – посмотрела Надежда на Григория.
– Поэтому следствия и не было, – отметил тот.
– А ведь на тебя, Мила, хотели свалить убийство отца и Киры.
– Ее убили? – удивилась Мила.
– Сегодня ночью в психиатрической лечебнице, – подтвердила подруга.
– Кому она мешала? Она же была совершенно не в себе, – сказала Камилла.
– Зоя Михайловна обвиняла тебя во всех преступлениях и нагло лгала, – сказала Надя.
– Удачно мы с ней встретились, словно ждала нас, – откликнулся Григорий.
– Что она вообще делает здесь? Хотя она нам сказала, что после смерти любимого уехала в Италию. Но интересно получается, она действительно будто поджидала нас в этом месте в этот час… – задумалась Надежда, катая пустую рюмку по столу.
– Ты кому-нибудь рассказывала, что едешь в галерею? – спросил Григорий.
– Нет, это получилось спонтанно. Правда, меня приглашали посетить галерею, но никто не знал, что я буду там именно сегодня, – ответила Надежда.
– Кто? Кто приглашал тебя посетить выставку? – заинтересовался следователь.
– Мать Виктории
– Момент дежавю, – подала голос Мила, – мне где-то это уже все привиделось.
– Что именно? – продолжал расспрашивать следователь.
– Не могу вспомнить… – наморщила лоб Мила.
Наде это сразу не понравилось.
– Э… не уходи в себя, нечего больше думать о том маньяке.
– Не бойся. Я не думаю о нем, все будет хорошо, шок прошел. Мне все лучше и лучше после того, как я покинула больницу. Свежий воздух, гулянье, маски, кофе. Черт возьми – Италия!
– Вот это правильно! Наслаждайся жизнью, – обрадовалась Надежда, косясь на своего сопровождающего.
– Я угощу вас десертом? – предложил он.
– Здесь все дорого, и я думаю… – начала Надя.
– Обижаешь! Что же ты думаешь, если я бедный следователь, то не могу угостить девушку сладким? – Григорий поспешил к барной стойке.
Надя, оставшись один на один с подругой, почувствовала себя неуютно. Больше всего она боялась разговора о Марко. Мила начала его сама:
– Я слышала, синьор Тозини сделал тебе предложение?
– Да… как сказать… – замялась Надя. – А откуда ты знаешь?
– Это неважно, – ответила Мила, спокойно глядя на подругу.
– Я не хотела, я…
– Надя, прекрати! А то я не знаю, какой ты человек. Да ни один мужчина не стоит дружбы с тобой. Я не в обиде на тебя, и я благодарна тебе за свое спасение. Если бы не ты… После перенесенного все остальное кажется ерундой.
– Господи, как я рада это слышать! – воскликнула Надя, в душе ликуя, понимая, что еще одно табу снято, раз подруга не будет против их союза.
– Я что-то пропустил? – вернулся Григорий с двумя большими креманками.
Надя сразу поняла, что с заказом десерта она погорячилась: в этой стране у нее от сладкого уже скоро все слипнется внутри. Мила же накинулась на десерт с нескрываемым аппетитом.
– Ну что, отдаем Надьку за заморского принца? – подмигнула Мила Григорию. – Вам спокойнее будет.
– Мне спокойнее вряд ли будет, а решать ей, – пожирал он своими печально-добрыми глазами Надежду.
– Ну же, герой, взбодрись! Неправильный ответ! Вы попадали под пули? – Мила не отставала от следователя.
– Крайне редко, – улыбнулся он.
– Но ведь попадали же! Сейчас такая же ситуация! Аффект! Умри или живи! Говорите ей сейчас все, что хотите, я закрою уши!
– Камилла, прекрати! Что ты еще выдумала? – покраснела Надя, и Григорий стушевался.
– А… мужики пошли! – махнула Камилла десертной ложкой. – Все надо делать самой… Крепись, Надя, твой темперамент тебе еще пригодится.
Григорий наконец оторвался от созерцания лица и огненных волос Нади и стукнул себя по голове.