Шатун. Дитя без глазу
Шрифт:
– Чушь какая-то… – поморщился Николай, прикладывая руку к затылку. – У тебя мания величия с паранойей! Я до сегодняшнего дня понятия не имел о вашем существовании. Хотя… «Мы не спим, мы идем!» – это же вы?
– Какой догадливый, – сплюнул Худой.
Глядел он на Николая теперь почему-то совсем недобро.
– Все бы ничего, но вот этот, – и Петрович указал на мертвеца, распятого на стеллаже. – Этот нам много чего интересного рассказал!
Как ни странно, но до этого момента лицо Петровича сохраняло неизбежно добродушное выражение,
– И знаешь что?
– Что?
– Кто-то из местных «шатунов» их «стукач». И не просто завербованная трусливая крыса, а хорошо подготовленный и тренированный агент! И знаешь, какое задание у этого агента?
Петрович вдруг опять улыбнулся, но улыбка вышла перекошенная, словно одну часть лица разбил паралич. – Внедриться в нашу группу! Я-то всю голову сломал, кто это! И оп-па! Являешься ты! «Миротворец», еж твою медь! Лучший стрелок! Ты просто находка для любой партизанской группы. Ты не находишь?
– Нет, – пробормотал Николай. Боль в затылке усилилась и теперь пульсировала в такт бьющему пульсу. Он не мог оторвать взгляда от мертвого «ловца». Или судя по спец-комбинезону, это был военный.
Господи, они тут совсем свихнулись!
– Что-то не так! Послышался тревожный голос «Безымянного» за ноутбуком.
– Что там? – Петрович оторвал взгляд от Николая. Белки его глаз казались неестественно белыми.
– Движение прекратилось! Они стоят!
– Все?
– Да!
– Держите его на прицеле! – скомандовал Петрович, ткнув пальцем в сторону Николая, и быстро подошел к столу.
– Ну? Что тут?
Худой и Крапива инстинктивно сделали шаг друг к другу. Стволы смотрели на Николая, а глаза то и дело стреляли в сторону Петровича. Что-то шло не по плану.
– Давно не двигаются?
– Около минуты.
– Что же ты сразу…
Петрович нервно потер одну ладонь о другую.
– Активируй заряды!
– Но, они же стоят?
– Это маячки стоят, дурак! А где спецназ мы не знаем!
«Безымянный» быстро застучал по клавишам, вводя пароли и активируя заряды.
– Тепловые датчики на входе?
– Ничего!
– Пост один! Пост один! Что там, у тебя? – сказал Петрович, прижимая руку слева от горла. – Костик, доложи обстановку!
Из ноутбука пару раз щелкнуло, и послышался голос Костика.
– Все тихо. Никого. Как у вас?
– Все нормально пока! Но будь на стреме! Они идут!
– Понял! Занимаю позицию!
Потом в динамике что-то зашуршало, и Костик спросил уже совсем неформально:
– Петрович… Ну, это… Кольт-то у «Миротворца» нашли? Он мой! Да?
Петрович покосился на Николая и недовольно кашлянул.
– Посмотрим! Смотри в оба!
В динамике опять что-то зашуршало. Потом взвизгнуло, как будто железом провели по стеклу.
А потом все звуки перекрыл крик Костика. Дикий, животный, страшный.
Худой и Крапива шарахнулись, и стволы автоматов нервно дернулись. Петрович наклонился к ноутбуку, словно хотел впрыгнуть внутрь монитора. Из динамика снова заскрипело и все смолкло.
В наступившей тишине едва слышное потрескивание костра казалось оглушительным.
Секунда, вторая, третья. Больше ни звука.
Петрович поманил пальцем Худого и Крапиву. Те нервно покосились на Николая и, стараясь ступать бесшумно, подошли к столу. Петрович уже надевал на голову гермошлем. Остальные поспешили сделать то же. Либо они обо всем договорились заранее, либо общались по своему каналу связи, но только Николай от них больше не услышал ни звука. Худой, Крапива и тот «Безымянный», надев гермошлемы, мгновенно исчезли во тьме ущелий между баррикадами. Петрович остался у костра один. Он чуть ближе пододвинул к огню столик с ноутбуком, развернул стул, чтобы удобнее было сесть. Но не сел, а поманил пальцем Николая. Николай подошел. Голова еще кружилась, но ощущение близкого обморока уже прошло. Петрович энергичным жестом велел садиться за стол.
– Ты хоть винтовку мне оставь, негромко сказал Николай.
Петрович повторил свой жест более энергично, если не сказать угрожающе.
Николай сел. На мониторе ноутбука желто оранжевые точки спецназовцев по-прежнему замерли по краям экрана. Судя по схеме, они даже не приблизились к «мавзолею».
Петрович дотронулся пальцем до ствола своего автомата, а затем указал Николаю на переносицу.
– Понял я, – пробормотал Николай. – Сижу… Не рыпаюсь.
Лицо Петровича за темным матовым забралом видно не было, но показалось, что он улыбнулся. Похлопал Николая по плечу и исчез во тьме одного из лабиринтов.
«Вот скотина», – подумал Николай. Он понимал, что его оставили здесь как наживку, но пока не знал, улучшилось его положение или ухудшилось. Сейчас сюда ворвется спецназ. И что делать? Костер горит достаточно ярко… Важно не делать резких движений. Чтобы не спровоцировать, чтобы не начали стрелять. Чертов костер… Зачем он здесь? И тут до Николая дошло. Жар от костра ослепит все тепловизоры и приборы ночного видения. Спецназу придется ориентироваться исключительно на свет. А Петрович со своими «партизанами» в тени. На свету сидит только он, Николай.
Слабый звук донесся из ущелья между баррикадами. Из того, что ввело к выходу.
Николай затаил дыхание. Спокойно… Спокойно… Не дергайся…
А может быть, попробовать как-то предупредить солдат о засаде? Но тут же вспомнился мертвец, распятый на стеллаже, и тот, второй, в бочке с краской. Конечно же, это не муляж. После такого зрелища спецназовцы едва ли станут разбираться. Положат всех.
Что с теми, что с другими – конец один.
Звук повторился. Едва слышный, еле различимый. Но как бы ловок и тренирован ни был тот, кто крался сюда в темноте, сделать незаметно он этого не мог. Мусор и битое стекло выдавали крадущегося с головой.