Шатун. Шаг в неизвестность
Шрифт:
– Сделаем. Вон, жердиной навалимся, да поднимем, – нашелся следопыт.
– Добре, делайте, – кивнул Руслан, заметив, что к ним направляется Катерина.
– Руслан Владимирович, мы что, будем ночевать прямо в поле? – удивленно поинтересовалась девушка.
– В степи, сударыня, – поправил ее Руслан. – Увы, постоялых дворов на нашем пути не имеется. Так что придется потерпеть. Зато завтра днем уже будете в городе.
– А вы, когда в Краснодар ехали, тоже так ночевали? – тут же последовал вопрос.
–
– Ночью? – еще больше изумилась Катерина.
– Мы привычные. Можем и ночью, – хмыкнул Шатун, глядя, как казаки обихаживают коней.
Где-то в ночи прозвучал долгий волчий вой, и девушка, услышав его, зябко поежилась.
– Не бойтесь. Нас много, так что близко они не подойдут, – поспешил успокоить ее Руслан.
– Я не волков боюсь. Я за лошадей беспокоюсь, – вздохнула Катерина. – Сорвутся, придется пешком отсюда уходить, весь скарб бросив.
– Не сорвутся, – отмахнулся Руслан. – Казаки мои люди опытные. Не в первый раз в степи ночуют. К тому же мы еще и караул выставим.
– Думаете, что можете предусмотреть все на свете? – поддела его девушка.
– Все не можем, но мы стараемся, – отшутился Руслан.
Между тем казаки уже развели костер и, подвесив над ним котелок, принялись варить кулеш. Второй котелок, для чая, уже дожидался своей очереди. Тащить за собой полевую кухню Руслан счел особым видом извращения. Провести сутки в седле, питаясь сухим пайком, ни для него, ни для его бойцов не было никакой проблемой. Полоски пряного вяленого мяса и сухари имелись в ранце у каждого. Как и небольшой глиняный горшочек с медом, вместо сахара. Крышки этих горшочков прижимались к самим горшочкам при помощи кожаной прокладки и системы металлического запора, так что потерять продукт никто не опасался. Для семейства полковника слуги развели отдельный костер, и вскоре Катерину позвали ужинать. Руслан уже привычно уселся на седло рядом со своими бойцами и, получив от кашевара миску кулеша, с удовольствием запустил зубы в сухарь. Поужинав, он попил чаю и, поднявшись, не спеша обошел лагерь, проверяя, как расставлены посты. От своего костра его окликнул полковник.
– Присаживайтесь, князь, – предложил Вяземский, указывая на полено, брошенное рядом с костром. – Я смотрю, вы в походе со своими казаками из одного котла пищу принимаете.
– Всегда так было, – равнодушно пожал парень плечами.
– Я не в укор, князь. Наоборот. Признаться, меня это зрелище порадовало. Это означает, что вы со своими солдатами близки и цените их, – одобрительно проворчал полковник. – Было время, я и сам так же поступал. Потому и ценили меня в армии. Да только любовь нижних чинов не приносит ни уважения начальства, ни продвижения по службе.
– Так всегда бывает, – кивнул Руслан. – Мы с вами, господин полковник, люди военного времени. Когда идет война, кто-то должен рисковать жизнью, чтобы защитить свою землю. А в мирной жизни мы слишком неудобны. Говорим, что думаем, спину перед начальством не гнем. Но мне грех жаловаться. Карьера моя, можно сказать, состоялась. Для нашей службы мое звание и чин это уже величина. Дальше только кабинетная работа, а ее я терпеть не могу.
– Понимаю, – неожиданно рассмеялся полковник. – Обменять всю эту волю на пыль кабинетов сложно, – пояснил он, обводя рукой степь вокруг. – Эх, где мои двадцать лет?!
– Там же, где и мои девятнадцать, – усмехнулся Руслан ему в тон.
– Прошу простить мою дерзость, князь, это вас на службе так? – осторожно поинтересовался Вяземский, указывая пальцем на лицо.
– Да. Взрывом, – коротко пояснил Руслан. – Уж простите, но больше сказать не могу. Думал, не выживу, но бог миловал. Обошлось. Только теперь улыбаться не могу. Больно. Да и улыбка моя больше оскал напоминает.
– Однако, – удивленно покачал полковник головой. – Говорят, вам и тут уже несколько раз досталось.
– Угу. Месяц назад османов на границе в Армении отбивали, получил пулей по голове вскользь. Контузило, – вздохнул Руслан, снимая папаху и демонстрируя шрам на черепушке. – А до этого в спину пшек один выстрелил. Снова уберег Господь. В пряжку ремня сумки попал. Пулю разбило. Несколько ребер сломало. В общем, обошлось.
– А не надоело судьбу испытывать? – неожиданно спросила Катерина, внимательно слушавшая их разговор.
– А я, Екатерина Павловна, судьбу не пытаю. Я Родине служу, – повернулся к ней Руслан. – Как некогда и батюшка ваш служил, и другие офицеры, что не на паркетах чины да звания выслуживали, а вот так, в поле. Это, простите великодушно, и есть суть слова дворянство. Служение трону и государству. Для того оно и создано было.
– А как же жизнь? – спросила девушка. – Семья, дом? Это все куда? Или вы решили совсем не жениться?
– Господь с вами, – отмахнулся Шатун. – Наоборот. Я о семье давно мечтаю. Да пока все не складывается.
– Ну, про Наталью Тарханову я наслышана, – осторожно кивнула Катерина, с тревогой поглядывая на него. – Но неужели вы после нее не пытались еще раз как-то жизнь устроить?
– Ну, поначалу я должен был траур выдержать. Как ни крути, а она невестой моей была. А после дела службы закрутили, ранение, контузия, в общем, не до того было, – снова вздохнул Шатун, которому этот вежливый допрос уже начал надоедать. – Да и дела поправить сначала требовалось. Это Петр Иванович меня как облупленного знает и был уверен, что я не ради приданого за дочерью его ухаживать стал. А кому другому пойди это докажи. Вот и решил, что пока все дела в порядок не приведу, ни к кому свататься не стану.
Конец ознакомительного фрагмента.