Шатун
Шрифт:
– По-вашему, - вымолвила она, с презрением глядя на Анатоля, - медведь сначала раздел труп, сожрал его, а одежду набил соломой? Да еще баранью голову зачем-то приставил?
И впервые с момента встречи посмотрела на Кирилла как на союзника, будто хотела ему сказать: «Ты когда-нибудь видел большего идиота, чем этот Анатоль?»
– А баранья голова при чем тут?
– пожал плечами Анатоль.
– Это одежда Земцова?
– спросил Кирилл, вроде как ни к кому конкретно не обращаясь, но вопрос мог быть адресован только Ирине. Белкин отошел под прикрытие дома, чтобы не дуло, и прикуривал сигарету.
– Да, - подтвердила Ирина.
– Это его куртка. И ботинки его… Не Курга ли так скверно пошутил?
Вера моментально оказалась рядом с Ириной.
– Если вы не можете найти разумное объяснение тому, что случилось, - отчетливо проговорила она, исподлобья глядя на Ирину, - то не надо все валить на Кургу. Ему больше делать нечего было, кроме как заниматься вашими трупами.
– А был ли вообще труп?
– вслух подумал Кирилл.
– А как же!
– словно разочаровавшись в умственных способностях Кирилла, воскликнула Ирина.
– Мы его все видели! А Вешний его обыскивал. Совершенно мертвое тело, вся голова в крови…
– А накрыл его тряпкой тоже Вешний?
– Вот этого я не знаю, - пожала плечами Ирина.
– По-моему, - с язвительной насмешкой произнесла Вера, обращаясь к Ирине, - вы несколько погорячились, когда отвалили Вешнему пожизненное заключение. И с заказчицы убийства теперь взятки гладки. Нет трупа - нет и преступления, не так ли, госпожа юрист?
– Мне трудно с тобой разговаривать, - ответила Ирина, повернувшись к Вере вполоборота.
– Твое веселье - это признак недостатка ума, и меня это обезоруживает.
– Но при чем здесь баранья голова?
– бормотал Анатоль, поддерживая тяжелый подбородок рукой.
Кирилл как бы невзначай приблизился к Вере и очень тихо сказал:
– Ты только не горячись… Вспомни спокойно: в тот вечер, когда ты разделывала баранину… тебя ничего не насторожило?.. Толщина и длина костей, к примеру…
Ему было очень трудно говорить. Как назло, на ум не приходили точные и осторожные слова. Ему хотелось задать какой-нибудь отвлеченный вопрос, но чтобы Вера поняла, что именно его интересует, однако вопрос все равно получился очень конкретный и страшный.
– Что вы там шепчетесь?
– насторожилась Ирина.
– Давайте обсуждать проблему вслух, потому как она касается всех присутствующих!
«Она боится непредсказуемости, - подумал Кирилл, - и неподконтрольной ситуации. И теперь ей хочется, чтобы сейчас все были солидарны».
– Ты же уже спрашивал об этом, - прошептала Вера, отвечая на вопрос Кирилла. Ему показалось, что она на грани обморока, и на всякий случай он взял ее под руку.
Истина: спросишь один раз - ответят твердо, повторишь вопрос - уже начнут сомневаться. Ее неуверенность в том, что на кухне она разделывала именно баранину, а не что-либо другое, всколыхнула в душе Кирилла тревогу. Никому ничего не объявляя, он быстро пошел к кухне и распахнул дверь. Горка мяса на разделочном столе, нож, доска - все это лежало нетронутым с той минуты, как Кирилл застал здесь Веру. Он подошел к столу ближе, склонился над горкой мяса, втянул ноздрями воздух, поковырял мясо ножом и успокоился. Конечно, познания в анатомии у него не бог весть какие, но кости, которые на протяжении своей жизни он вытаскивал из рагу, узнать всегда сможет.
«Надо же, какая чушь иногда в голову взбредет!» - подумал он с облегчением и вышел во двор.
Ирина, не желая сдавать своих позиций, уподоблялась следователю и пыталась самостоятельно разобраться, что может значить эта глупая шутка с исчезновением трупа и какими последствиями она может для нее обернуться. В то время, когда Кирилл был на кухне, она успела осмотреть сарай, нашла на чердаке солому и провела сравнительный анализ с теми образцами, которыми было набито чучело.
– Обратите внимание!
– сказала она, размахивая пучком соломы над головой.
– Человек, который вздумал нас дурачить, прекрасно знал, что на чердаке лежит сено. А кто еще мог знать об этом, кроме Курги?
В первую очередь она убеждала в этом саму себя. Все нераспутанные узлы проще всего было свалить на самоубийцу. Впрочем, Вера не позволяла особенно разгуляться Ирининой фантазии; она не оставляла безнаказанной ни одной реплики, касающейся ее брата.
– Неужели руководитель крупной финансовой пирамиды не знает, что на чердаках всегда можно найти сено? А вы думали, что там лежат доллары?
– произнесла она, изучая свои ногти.
– Если экономикой управляют такие беспросветные тупицы, то теперь мне понятно, почему страна в кризисе.
– А мне непонятно, почему вы сейчас ломаете голову?
– со сдержанной нервозностью сказал Анатоль и вытер платком губы.
– Разве вы должны этим заниматься? И зачем, спрашивается, вы пинали ногами эту фигуру? Это очень неосмотрительно, потому что может привести к нежелательным последствиям.
– Кто бы говорил о последствиях!
– махнула на него Ирина.
– А вы думали о последствиях, когда вместо настоящих передали фальшивые доллары? Вы подумали о том, что вашу жену за фальшивые доллары могут убить?
Анатоль втянул губы, его подбородок покрылся морщинками и задрожал.
– Я человек принципа!
– с вызовом ответил он.
– И никогда не пойду на поводу у преступника! Платить деньги даже за жизнь жены - значит подыгрывать уголовникам, толкать их на новые преступления. Меня не в чем обвинить!
– Потрясающе, - произнесла Ирина, внимательно рассматривая лицо Анатоля.
– Если бы у меня был такой муж, я бы удавилась.
– А если бы у меня была такая жена, как вы, - торопливо спасал свою честь Анатоль, - то я бы, пожалуй, заплатил бандитам, чтобы они подержали вас подольше.
Люда как-то странно смотрела на мужа. Казалось, она не узнает его и сомневается: он ли это?
– Давай его развяжем, - сказала Вера Кириллу и кивнула на машину, откуда по-прежнему торчали две ноги в носках.
– Мне уже его жалко. Он совсем замерз.
Кирилл заглянул в салон. Вешний посмотрел на него с мольбой и тоскливо промычал. Его била крупная дрожь. Когда Кирилл стащил с него свитер, выполнявший роль смирительной рубашки, и перерезал на запястьях ленту, Вешний застонал от боли и медленно поднес непослушные руки к лицу. Он посмотрел на распухшие пальцы и с трудом сорвал со рта полоску скотча.