Шеф-повар придорожной таверны
Шрифт:
— Весел, а ты что скажешь? Правда красивая?
Я смутился.
— Да я особо не разглядывал, не до того было. Но не уродина, лицо приятное. Худая только…
— Балбес! — усмехнулся Овер, — это называется — стройная. Дворянки — они все такие.
— А ты много дворянок видел? — Рассмеялись мы все хором.
— Двух, — нисколько не растерялся сын охотника, — мы с отцом зимой мех в город отвозили, там и видел! Весел, и что, правду вся в золоте?
— Не, это уже блазят (придумывают, обманывают). Но цепочка и серьги у нее с жемчугом, на пятьдесят империалов будет по стоимости. Одежда хоть и нелепая, но дорогая, Ивер сказывал,
— А где она сейчас? Можем сходить глянуть? Хоть одним глазком?
— В съемную комнату положили, чтобы в себя приходила. Говорю же, сомлевшую привезли.
Поймав паузу в разговор влез Млат
— А правда, что твой дядька чуть Мигора того, живота чуть не лишил?
— Та не, брешут, — отмахнулся я от такого заявления, задумавшись, стоит рассказывать свои мысли или вдруг напраслину наведу на уважаемого мужа, но потом осекся — друзья же, умолчишь, потом только хуже будет, — Мигор себя странно вести начал. Поначалу всяко от девки избавиться хотел, навязывал, а как Ивер у нее драгоценности нашел — так сразу чуть ли не удочерить захотел. Только лицо какое-то злое было, и когда уходили, сокрушался, мол, чего он сразу драгоценности то не разглядел.
— Думаешь ограбить хотел? — подсел поближе Герес, — это серьезное обвинение.
— Знаю. Поэтому только вам и говорю. Но мыслю Ивер также подумал, от того и вызверился на него. Первый раз его таким видел! Даже когда зимой колду Ляжги-Пера из таверны выкидывал — и то добрее глядел…
— Дядька у тебя знатный боец, и не смотри что без руки, — кивнул головой Млат, — батька сказывал, что когда зимой игрища были и стенка на стенку собирались, он сильно обрадовался, что Ивер не стал участвовать. А батька, почитай никого и не боится на кулаках. Ну что, еще раз искупнемся?
Второй раз залезть в воду оказалось сложнее, еще после первого раза не отогрелись, но отступать не принято, полезли все. Вот только после первого круга никто повторять не захотел, разве что Герес, дурачась когда возвращались к берегу навалился сзади на Млата, подтопив его и громко гогоча помчался к берегу. Следом, отплевавшись и пофыркивая рванул “утопленник” с угрожающими криками. Все как всегда, только раньше он так меня топил, но теперь просто не догоняет.
— Солнышко за деревья заходит, ужо не согремся, — дав пару традиционных пинков Герету принялся скакать по песку Млат, трясясь от холода.
— Согреемся! — Уверенно сказал я, беря в руки щит, — айда за шишками!
— Дело! Постреляем! — обрадовался сын охотника и первым побежал к соснам.
Следующие полчаса щит несколько раз сменил владельца, которому на момент обладания доставалось изрядно, но зато согрелись мы на удивление быстро.
— Тяжелый, — уважительно подвигал рукой со щитом в разные стороны Овер, — у отца настоящий, но он легче.
— Это специально, — тут же просвятил его я, — если научишься тяжелым, потом боевым будет легче. Давайте обратно, а то через час уже темнеть начнет.
— Весел, а давай мы через таверну пойдем. — не унимался Овер, в своем желании увидеть дикарку, — вдруг уже оклемалась, хоть посмотрим?
— Айда! Только не думаю, что вас пустят на нее смотреть.
— А вдруг?!
“Вдруг” сработало. Когда мы зашли, в таверне была на удивление тихо. Пара крестьян, что пришли выпить пива, молча сидели с открытыми ртами и прислушивались к беседе, что вели мои родители и Ивер. Но не успел подойти к столу, возле которого они толпились, как увидел сидящую за этим самым столом найденную сегодня девочку. Рядом стояла пустая миска, ложка, и сейчас девушка ела кусок пирога, запивая теплым сбитнем. При этом Ивер и девочка пытались общаться при помощи жестов, но по озабоченному выражению воина было видно, что разговор идет туго. Девчонка и вовсе выглядела подавленной, сидела, стараясь занимать меньше места, вся сжалась в комочек, а в кружку вцепилась так, словно от нее зависела жизнь. При виде нас с друзьями, она вздрогнула, испугано перевела глаза на Ивера, на нас…
Я тут же остановился и шагнул назад, взмахом руки останавливая парней, но более взрослый Овер не нуждался в подсказках.
— Красивая… — протянул он и без перехода произнес, — Весел, мы на улице тебя подождем. Парни, давайте выйдем, не будем пугать!
Девочка немного успокоилась, но еще несколько раз посмотрела на меня, но я ближе не стал подходить, и отсюда слышно и видно. Она что-то пыталась сообщить, причем, как я понял, говорила на нескольких языках, но Ивер не знал ни одного из них. Зато, я узнал, что дядя и сам знает несколько. Он тоже пытался говорить на разных языках, но теперь она отрицательно качала головой.
— Ну что, Ивер? — нетерпеливо произнес отец, — откуда она?
— Не с этого материка, — неопределенно пожал плечами дядя, — я три года с Роскольским полком одним гарнизоном стоял, там кого только не было — наемники ж… хоть несколько слов — но на любом языке знаю. Но ей они все незнакомы, хотя допускаю, что слова на парочке языках, то что я сказал, приличная девушка может и не знать…. Но и ее языки все для меня незнакомые.
— Да, я заметил, у них много гласных.
— Да, слова из нее как будто льются, — это уже мама, подходя ближе и забирая пустую тарелку, — Наелась? Еще что-нибудь хочешь покушать?
Как ни странно, но девочка ее поняла и помотав головой, что-то произнесла, сопроводив ее кивком головы.
— Вежливость знает и понимает — не такая и дикарка, — раздалось сбоку, со стороны крестьян.
Неожиданно девочка быстро-быстро заговорила, что-то показывая руками, водя их перед собой и вопросительно уставилась на всех нас.
— Нет, не понял, — мотнул головой Ивер, — тебе что-то надо?
Девочка заговорила медленнее, словно пытаясь втолковать ребенку, и медленно показала руками очертания какого предмета. Затем посмотрела на всех нас по очереди, поняв, что ни кто ни чего понял, свела пальцы в щепоть и поводила или над поверхностью стола.
— А сейчас чего? — Недоуменно оглянулся отец
А вот мама сообразила.
— Она как перо держит, когда пишем. Весел, ну-ка принеси бересту и уголек!
Я стрелой вылетел во двор, махнул друзьям, что не до них, и подбежал к дровне, выдернул топор и сделал несколько зарубов по первой попавшейся березовой чурки. Затем чуть оттянул край и оторвал приличный кусок бересты, затем повторил еще дважды и с тремя кусками подошел кострищу, где мы несколько дней назад сжигали мелкие ветки и сухую траву. Взял несколько уцелевших веточек, сложил их вместе, зажал между ними уголек и травой связал веточки вместе, чтобы уголек остался внутри, выглядывая только одним краем. Мы с мамой так всегда делали, когда она мне писала перечень того, что нужно купить в деревне.