Шеф
Шрифт:
– Кто на этой фотке?
– Твоё-то какое дело?
– Ответь! Пожалуйста! Кто на фотке?
– Моя подруга! Хватит косить под психа, всё равно сядешь!
– А как ты думаешь, где она сейчас может быть?
– В гробу!
Олег сел за стол.
– Ты на сто процентов в этом уверена?
– Я была на похоронах!
– Когда она умерла?
– Ты что, идиот?
– Я спрашиваю, когда она умерла? Точнее, когда повесилась?
Побледнев, Оксана тихо сказала:
– Пять лет
Олег выпил водки и закурил. Его сотрапезники наблюдали за ним с тревогой.
– Пять лет назад? Я три с половиной часа назад в лесу её видел! Говорил с нею!
– В каком лесу?
– Да вот в этом самом лесу, в каком же ещё! – взорвался Олег и, выхватив у Оксаны снимок, бросил его на стол. – Чего она тут шатается? Может, скажешь?
Оксана уже ничего не могла сказать. Начнись вдруг пожар – она бы не шевельнулась.
– Ты обознался, – предположила Света, взяв фотографию.
– Как я мог обознаться? Ты посмотри на её глаза! Можно ли их спутать с другими?
– Пожалуй, нет, – согласилась Света, – ох, и глазищи! Оксанка, как её звали?
Ответа не прозвучало. Света обеспокоено помахала карточкой перед немигающими глазами подруги.
– Она меня венчаться звала, – продолжал Олег, раздавливая окурок, – когда же я объяснил ей, что у меня есть любимая, у которой одних счетов на 5 миллионов долларов, появилась церковь.
Дверь тихо скрипнула, открываясь. Сидевшие за столом застыли. Но на пороге никого не было.
– Ты, наверное, плохо её захлопнул, – сказала Света. Дед молча перекрестился. Ноздри Оксаны слегка расширились. Видя, что она готова очнуться, Олег поспешно спросил у её подруги:
– Светка, ты завтра вечером занята?
– Олег, а какая разница? – прозвучал кошачий голос Оксаны. – Скажи мне, какая разница, занята она завтра вечером или нет, если завтра вечером занят ты? Послезавтра – тоже. И все последующие лет семь!
– Я думаю, пора ехать, – сказал Олег, не отводя глаз от румяного лица Светы. Та похихикала. Безусловно, ради формальности. У Оксаны лицо также ничего особенного не выразило. Но полная пачка «Мальборо», оказавшаяся под левой её рукой, была зверски скомкана.
– Пойду гляну, где он висит, – молвил дед, поднявшись и взяв ружьё, – а вы за милицией поезжайте.
– В Москву поедем за ней, – заявил Олег. Света удивилась и задала вопрос, почему не в областной центр.
– Потому что там меня будет некому вытащить из тюрьмы. А в Москве найдутся добрые люди.
– Я уплачу им твои долги, чтобы они слишком не суетились, – пообещала Оксана. Достав затем из кармана связку ключей, она положила её на стол, – выкати машину.
Дед, между тем, покинул гостиную. Взяв ключи, Олег поспешил за ним и нагнал его возле лестницы.
– Мне с тобой поговорить надо.
Они спустились во двор. Старик присел на завалинку, положил ружьё на колени. Розовое осеннее солнышко поднялось высоко над лесом.
– Давно ты здесь обитаешь? – спросил Олег, начав отпирать гараж.
– Я родился здесь. Тогда деревенька была большая, с полста дворов.
– И что, за всю жизнь ни разу не видел кулацкой церкви над Гнилым яром?
– Если б хоть раз я её увидел, не говорил бы сейчас с тобой.
– Оксана сказала, что твой отец на неё набрёл. Это правда?
– Правда, – кивнул старик. Вынув из кармана газетный лист, он начал сворачивать самокрутку.
– Наверное, испугался? – предположил Олег, берясь за второй замок. – Мне девка со свечкой по мозгам вдарила, но я даже о ней забыл, когда полыхнула молния над оврагом!
Дед не спеша набил самокрутку крепкой махоркой и раскурил её, чиркнув спичкой. Когда он выдохнул дым, солнышко сменило розовый цвет на жёлтый.
– Вздор говоришь. Отец не боялся. Никакой страх ему был неведом. Он три войны прошёл, и не как-нибудь, а геройски. Тоска взяла его, а не страх.
– Тоска?
– Да, хотя он никогда в жизни не тосковал. Трёх жён схоронил – не плакал. А тут…
– И о чём была та тоска?
– О том, что не смог он подойти к церкви, когда увидал её. Пока обходил болото, уж рассвело, и церковь исчезла.
– Что ж он хотел в ней найти?
– Откуда ж я знаю? – выдохнул дед ещё одну тучу едкого дыма. – Вряд ли и сам он об этом знал. Душа человека видит гораздо дальше его ума. Душа ведь от Бога, а ум – от Змея эдемского.
– Погоди минутку.
Открыв гараж, Олег вывел из него джип Оксаны, поставил на его место автомобиль её мужа. С лязгом захлопнув створки, он запер оба замка и вернулся к деду.
– На чём ты остановился-то?
– Я не помню, – пробормотал старик. Его поведение было странным. Он не отрывал глаз от опушки леса над кручей. Сразу же отследив направление его взгляда, Олег всмотрелся. Увидел он на откосе только деревья, качавшиеся от ветра.
– Ты чего, дед?
Старик опустил глаза и сделал затяжку.
– Сам видишь, что ничего! Видать, примерещилось.
Было ясно, что старый хрен – не из тех, кому может что-нибудь примерещиться. Но деревья, качавшиеся от ветра, не оставляли повода для дискуссии.
– Продолжай, – попросил Олег.
– Так я уже всё сказал.
– А в каком году большевики снесли церковь?
– В двадцать втором. Замучились, говорят, ломать! Полгода ломали. В прошлые века крепко строили.
– А иконы из этой церкви куда дели?
– Да все сожгли над оврагом. Отец рассказывал, что огонь поднялся выше берёз. Из города было видно.