Шеф
Шрифт:
– И что?
– Я симпатизирую таким людям, как ты, Олег. Это – пять.
– Большое спасибо. А можно я позвоню?
– Звони. Городской телефон – вот этот.
Олег снял трубку, нажал одиннадцать кнопочек и, дождавшись ответа, заговорил:
– Равшан, это я. Привет. На свободе. Хотел бы встретиться. Хорошо. Во сколько? Успею. Договорились.
– Равшан Хамракулов? – полюбопытствовал следователь, когда Олег встал свободным человеком со стула, на который сел узником, и взял пропуск.
– Он самый.
– Ты хорошо его знаешь?
– Нет, недостаточно хорошо, чтобы вы меня могли попросить о чём-то, и недостаточно плохо, чтобы вы могли меня о чём-то предостеречь.
– А Ингу Лопухину ты знаешь?
– Ингу я знаю, причём с такой стороны, с которой её никто до меня не знал. Ещё подробнее надо?
– Даже здесь ты не можешь
– Я делал бы это даже на эшафоте.
Следователь кивнул и протянул руку. Олег, волнуясь, пожал её. Он всегда волновался, когда прощался с кем-то навеки. Неважно, с кем. Но, выйдя из кабинета, он ощутил подъём настроения, и ничто уже не могло испортить его – ни длинные, мрачные коридоры, по которым шныряли люди в погонах, ни толстомордый дежурный на проходной, изучавший пропуск почти минуту, ни дождь на улице. Свежий ветер качнул Олега, как стакан водки, капли дождя скользнули по его впалым щекам, как пальцы любимой женщины. Лица большей части прохожих, шагающих под зонтами, были сосредоточены и угрюмы. А он, Олег, улыбался. Никогда прежде он, ценивший свободу больше всего на свете, не ощущал её так реально и не сливался с нею в таком экстазе. Машины еле ползли по Новослободской. Олег шагал вровень с ними, опережая всех остальных пешеходов, старательно обходивших лужи. Взглянув на уличные часы, он заторопился ещё сильнее. Они показывали двенадцать пятьдесят пять. До встречи на Киевской оставалось чуть более двух часов, и надо было ещё успеть заскочить домой. Расталкивая медлительных пассажиров, Олег бегом спустился в метро, ровно через сорок минут вышел из него на станции «Профсоюзная» и ещё через пять минут ворвался в свою квартиру.
Захлопнув дверь, он кинулся в ванную, на бегу срывая с себя одежду. Вымывшись, побрившись и причесавшись, побежал в комнату и достал из шкафа лучшие свои вещи, в том числе смокинг, который издалека вполне ещё мог сойти за приличный. Оделся ровно за полторы минуты. Стрелки стенных часов подползли к четырнадцати тридцати. Расшвыривая ногами груды рисунков, Олег приблизился к секретеру, отпер его и достал браслет, выигранный им три года назад в пари на футбольном матче в Черкизово. Его ставкой против браслета был «Фольксваген Пассат». Браслет того стоил. Он представлял собой россыпь сапфиров и бриллиантов на цельном золоте. Чудо была вещица. Олег берёг её как зеницу ока и до сих пор ни в какие свои поганые авантюры не вовлекал. Но сложные ситуации требуют, как известно, сложных решений. Полюбовавшись браслетом, Олег вздохнул для приличия, потом сунул его в карман, как сунул бы в пруд любимого, но смертельно больного пса, и подошёл к зеркалу. То, что он в нём увидел, ему не слишком понравилось, потому что слишком напоминало психа, собравшегося на подвиги. К счастью, тот, с кем было назначено рандеву, против героизма ничего не имел. Поправив причёску и подушившись, Олег взглянул на часы, пришёл в дикий ужас и со всех ног побежал на улицу, потому что заставить Равшана ждать слишком долго не пожелал бы даже Оксане. Идя к метро, он запустил руку в боковой карман смокинга, чтобы достать сигареты, которых не было, и, к своему немалому удивлению, обнаружил деньги. Двести рублей. На такси до Киевской их хватило.
Глава четвёртая
Инга
Хозяин бара-бильярда у станции метро «Киевская», чеченец Ахмед, с несвойственной ему терпеливостью повторял Олегу:
– Я тебя уважаю, ты мой желанный гость, неважно – с деньгами или без них. Бери что угодно в долг, только не устраивай мне здесь драки, ради Аллаха! Договорились?
Олег, естественно, каждый раз обещал вести себя хорошо, но не во всех случаях держал слово. Ахмед не мог долго на него дуться – он добро помнил. Несколько лет назад, когда он попал в беду, никто не оказал ему помощь, кроме Олега. Много воды утекло с тех пор и пересекались они не то, чтобы очень часто, но дружба их не иссякла. Как только грозному сыну гор сообщали, что Олег в зале, он выходил к нему поздороваться и, конечно, предупредить, чтоб не было драк. Так было и в этот раз.
– Я знаю, что ты мне скажешь, – сказал Олег, пожав ему руку, – не беспокойся. Сегодня я пить ничего не буду, кроме шампанского. Оплачу через час.
– Хоть через сто лет! Но только имей в виду, что у меня новые зеркала, по восемьсот долларов каждое. Как, вообще, дела?
– Ничего дела.
– Наташка, открой сухое «Мадам Клико»! Курить надо?
– Ещё как надо!
– Чего молчишь? Наташка, и пачку «Мальборо» дай!
Видная блондинка лет двадцати приветливо улыбнулась Олегу и подала ему сигареты. Он закурил, сев на табуретку у стойки.
– Ну, я ещё подойду к тебе, – посулил Ахмед, спешивший вернуться к своим делам, – Наташенька! Проследи, моя драгоценная, чтобы он к бандитам не лез.
С этими словами Ахмед ушёл в служебное помещение.
– Что-то долго не появлялся ты здесь у нас, – заметила барменша, виртуозно освободив бутылку от пробки. Следя, как «Мадам Клико» струится в бокал на высокой ножке, Олег ответил:
– На зеркала денег не было.
– Появились?
– Нет.
– Чего ж ты пришёл?
– Равшан меня пригласил сюда.
– Что у тебя общего с этим типом?
– Я бы тебе не советовал так прозрачно собирать информацию о Равшане.
– Ты чего гонишь? Вообще спросить ни о чём нельзя?
Казалось, Наташка очень обиделась. Повернувшись к Олегу красивой, гордой спиной, она начала протирать бокалы. Сделав глоток, Олег уловил её злобный шёпот:
– Совсем свихнулся от наркоты своей!
У Ахмеда было немноголюдно, но ситуация на глазах изменялась к лучшему. Из динамиков рокотал нежный голос Элвиса под гитару. К стойке подсели две остроумные девушки и два хипстера. Взяв свои сигареты, шампанское и бокал, Олег пересел за ближайший столик. Отсюда он увидел Равшана. Тот был поглощён игрой и, судя по бодрым выкрикам земляков, что толпились рядом, уверенно набирал очки. Игра шла в открытую пирамиду. Медленно и степенно Равшан шёл вокруг стола, делая дуплет за дуплетом. Когда ему удавался точный клапштос по битку, четыре прицельных катились в лузы. Его противница – очень пьяная дама лет сорока, громко провожала их сквернословием. Один раз, когда у Равшана вышел триплет, она взяла кий как шпагу, словно намереваясь его проткнуть. Джигиты над ней смеялись, но у Олега возникло чувство, что это несколько преждевременно. Наблюдая за этой странной игрой, он сам уже был готов материться. Ему давно не терпелось начать свою.
Неблизко от бильярда сидели, о чём-то споря, четыре девушки, лица, попы и имена которых были знакомы листателям глянцевых журналов, а также зрителям MTV. Когда к ним пытался подсесть мужчина, они ему говорили что-то, и он стремительно отходил, косясь на Равшана с его джигитами. Но, заметив Олега, все эти девушки улыбнулись. Одна из них тут же встала и поспешила к нему, стуча каблучками травмоопасной длины и тонкости. Это была Инга Лопухина – заслуженный мастер спорта по синхронному плаванию, звезда Плейбоя и финалистка конкурса «Мисс Сочи-94». Приоритетом её был спорт, однако в спортивной хронике она занимала значительно меньше места, нежели в светской. Ничего странного в этом не было – ноги Инги, торчащие из бассейна, мало чем отличались от ног других синхронисток, а вот под взглядом её больших изумрудных глаз, по меткому изречению одного писклявого модельера, даже весеннее небо переставало быть голубым. Олег, впрочем, имел противоположное мнение на сей счёт. Он терпеть не мог большеглазых женщин, считая их истеричками. Тем не менее, он приветливо поздоровался с Ингой, так как иных существенных недостатков за ней не знал. Наташка за своей стойкой демонстративно скривила рожу.
– Как у тебя дела? – спросила спортсменка, сев напротив Олега и закурив «Честерфилд».
– Ничего дела. А как ты?
– Да так…
Олег налил ей шампанского в свой бокал.
– Ты где пропадал? – спросила она, осушив его и поставив.
– В Бутырском следственном изоляторе.
Её длинные брови приподнялись.
– Чего?
– У тебя вода осталась в ушах? Реально я был под следствием. Неужели Равшан тебе ничего не сказал об этом?
– Равшан? Ни одного слова! Если бы я узнала, ты бы там ни минуты не просидел. Что произошло?
– Ничего особенного. Один человек совершил хороший поступок, а так как он – офицер милиции, это всем показалось странным.
– А что он сделал?
– Повесился.
– Какой ужас! – пробормотала Инга, взмахнув ресницами и качнув под столом ногой, закинутой на другую ногу. Белая туфля, болтавшаяся на пальцах, слетела с них. Наполнив бокал шампанским, Инга отпила половину. Потом прищурилась на Олега.
– А ты-то как оказался крайним?
– Было бы странно, если бы я им не оказался! Поскольку я двадцать лет назад чуть не придушил суку, спросившую, что кричала мне моя мать, когда умирала от лейкемии, на меня можно списывать всё, что нельзя списать на всемирный еврейский заговор.