Шекспировские чтения, 1976
Шрифт:
УИЛЬЯМ ШЕКСПИР. СОНЕТЫ
Перевод А. Финкеля
Автор публикуемых здесь переводов, профессор Харьковского университета Александр Моисеевич Финкель (1899-1968), был разносторонне одаренным человеком. Его перу принадлежит свыше полутораста книг и статей по вопросам общего языкознания, лингвостилистики, методики преподавания русского языка, лексикологии, грамматики, фразеологии и других лингвистических дисциплин. Он был первым советским лингвистом, написавшим книгу о языке и стиле В. И. Ленина (Харьков, 1925). В соавторстве с Н. М. Баженовым он создал вузовский учебник "Современный русский литературный язык", неоднократно переиздававшийся в СССР и за рубежом (Киев, первое издание - 1941 г., последнее - 1965), "Учебник русского языка" для средних школ, который выдержал 19 изданий (Киев,
Предметом постоянных и плодотворных научных исследований А. М. Финкеля была теория и практика художественного перевода. Его первая статья на эту тему появилась в печати в 1922 г. За ней последовали еще двадцать работ, среди которых - книга "Теория и практика перевода" (Харьков, 1929), выпущенная на Украине свыше сорока лет тому назад, но по сей день не утратившая своей ценности. В последние годы жизни А. М. Финкель работал над новой книгой, подводившей итоги его многолетних исследований. В ней он стремился выработать и обосновать объективные критерии, на основании которых должно определяться качество стихотворного перевода. Он скрупулезно сопоставлял работы многих переводчиков. Одна его статья посвящена русским переводам "Завещания" Шевченко, другая - переводам "Еврейской мелодии" Байрона, третья - переводам "Ночной песни странника" Гете, четвертая - 66-му сонету Шекспира в русских переводах.
А. М. Финкель был не только ученым, но и поэтом, в частности одним из авторов известной книжки литературных пародий "Парнас дыбом" (первое издание - Харьков, 1925, переиздавалась трижды). Эту книжку ее создатели называли "научным весельем". И действительно, смешные стихи о Собаках, Козлах и Веверлеях были не просто забавой, но своего рода шутливой реализацией результатов научных наблюдений над особенностями индивидуального стиля некоторых русских поэтов.
Не вызывает сомнения и органическая связь между научной деятельностью А. М. Финкеля и его творчеством как поэта-переводчика. Он переводил Байрона, Верлена, Превера, Бехера. Но лучшее, наиболее значительное, что было им создано в этой области, - переводы сонетов Шекспира, над которыми он работал до своих последних дней. Эти переводы основаны на глубоком, может быть, доступном лишь лингвисту исследовании оригинала, и представляют собой практическое воплощение тех же принципов, которые А. М. Финкель разработал и обосновал как теоретик перевода. Этим характеризуется их своеобразие, их особое место в русской шекспиристике. Современный читатель, несомненно, оценит и художественные достоинства этих стихотворений.
Переводы сонетов 12, 55, 59, 64, 66, 76, 127, 130, 140, 152 были опубликованы в журнале "Простор", 1969, э 12, сонетов 21, 29, 32, 65 - в межвузовском сборнике "Iноземна фiлологiя", вып. 25, Львов, 1971. Остальные переводы публикуются впервые.
Л. Г. Фризман
Стихи о любви в новейшее время принято писать так, чтобы они казались непосредственным излиянием сердечных чувств поэта. Так, в частности, выглядят некоторые стихотворения Пушкина. Но мы знаем теперь по рукописям поэта, что на самом деле каждая фраза и даже слово - плод долгой и тщательной работы мысли и художественного чувства поэта. В еще большей степени это можно сказать о "Сонетах" Шекспира. Эти небольшие стихотворения даже не претендуют на то, чтобы казаться спонтанным, мгновенным порывом сердца. Мысль поэта в них облечена в сложную словесную ткань. Главное поэтическое средство Шекспира - метафора, развернутые сравнения. Каждый сонет развивает одну мысль, но сколько выдумки и разнообразия в том, как она выражается поэтом!
Не только форма, но эмоциональный строй сонетов отличается изощренностью. Уже рыцарская поэзия позднего средневековья отражает сложный ритуал отношений между любящими. Поэт всегда поклоняется предмету своей страсти, выражает свои чувства в преувеличенной форме, одновременно всячески принижая себя. Весь этот ритуал поклонения даме сердца приобретает у Шекспира совершенно новый вид. Прежде всего объектом воспевания в первой большой группе служит не женщина, а прекрасный молодой человек, друг поэта (сонеты 1-126). Платоническая дружба-любовь культивировалась в эпоху Возрождения
Вторая группа шекспировских сонетов (127-152) посвящена женщине. Но как непохожа их героиня на дам, которых обычно воспевали сонетисты. Различие начинается с внешнего облика: возлюбленная поэта не светловолоса, далека от принятого идеала женской красоты. Главное же в том, что она не только не образец всякого духовного совершенства, но вообще аморальна. Это нарушало как моральную, так и эстетическую традицию сонетной поэзии.
Если первая группа сонетов, посвященных другу, отражает ренессансный гуманистический идеал любви, дружбы и красоты, соответствующий духу творчества Шекспира в ранний период, то сонеты о смуглой даме родственны произведениям, отражавшим перелом и начавшийся кризис гуманизма, что получило выражение как в мрачных комедиях Шекспира ("Все хорошо, что кончается хорошо", "Мера за меру", "Троил и Крессида"), так особенно в трагедиях. В частности, напрашивается сравнение героини сонетов с главным женским образом в "Антонии и Клеопатре".
Шекспир - наследник многовековой традиции любовной лирики; форма сонета, созданная за четыре века до него, была на все лады использована поэтами Италии, Франции, Испании, Англии, Германии. Каждый, кто брался писать сонет, изощрялся в поисках новых поворотов мысли, необычных образов, и Шекспир не составлял в этом отношении исключения. "Сонеты" Шекспира принадлежат к сложной поэзии, восприятие которой требует некоторого навыка. И это тем более так, что в русской поэзии не было своей развитой традиции сонетного творчества. Поэтому, хотя "Сонеты" в России начали переводить еще в середине прошлого века, больших удач в попытках поэтов XIX столетия не было. Без преувеличения можно сказать, что для русских читателей сонетное творчество Шекспира впервые по-настоящему открыл своими переводами С. Я. Маршак, и благодаря его мастерству русские читатели восприняли "Сонеты" Шекспира как подлинную поэзию.
Однако при всей огромной талантливости С. Маршака, его переводы не передают в полной мере своеобразия лирики Шекспира. Индивидуальность переводчика всегда накладывает печать на его труд. Поэтому, скажем, при всей прелести стихов В. Жуковского, "Шильонский узник" в его переводе не сохраняет всех особенностей энергичной и страстной поэзии Байрона. То же происходит и с Шекспиром.
Пьесы Шекспира существуют во многих переводах, и только прочитав два-три из числа лучших, можно составить себе представление о поэзии шекспировских драм. Это относится и к "Сонетам". Маршак не исчерпал всего богатства идей, оттенков чувств, сложности поэтических образов Шекспира. При всей поэтической ценности его переводов, другие поэты вправе предлагать свои варианты толкования шекспировской лирики.
Публикуемые здесь переводы принадлежат перу ныне покойного харьковского языковеда Александра Финкеля, который долгие годы работал над "Сонетами" Шекспира и сделал полный их перевод, обнаруженный в оставшемся от него архиве. Эти переводы читаются, пожалуй, не так легко, как переводы Маршака, но это не следствие неумения, а неизбежный результат стремления А. Финкеля как можно полнее передать всю многосложность шекспировской лирики. Поэтическая форма в предлагаемых здесь переводах, сложные, образные построения приближаются к художественному своеобразию подлинника. Знакомство с печатаемыми здесь переводами читателю, которому недоступен подлинник, помогает узнать какие-то новые грани лирики Шекспира.
А. Аникст
1
От всех творений мы потомства ждем,
Чтоб роза красоты не увядала,
Чтобы, налившись зрелостью, потом
В наследниках себя бы продолжала.
Но ты привязан к собственным глазам,
Собой самим свое питаешь пламя,
И там, где тук, ты голод сделал сам,
Вредя себе своими же делами.
Теперь еще и свеж ты и красив,
Весны веселой вестник безмятежный.
Но сам себя в себе похоронив,
От скупости беднеешь, скряга нежный.