Шрифт:
Глава 1
Новая обстановка
«Ну ничего себе рай!» — подумал Петька, оглядываясь по сторонам. Впрочем, на ад это тоже не походило: Бескрайний простор, голубое небо с редкими кучевыми облаками, яркое солнце — ничем не напоминает преисподнюю, если верить тому, что о ней говорят и пишут. Но и никаких райских кущей нигде не наблюдается — каменистая поверхность с торчащими кое-где пучками травы. Нельзя сказать, что местность горизонтальная — в одну сторону идёт очень пологий подъём, в другую, соответственно спуск. Далеко в этой стороне наблюдается снова подъем, уходящий, кажется в бесконечность.
На теле нет ни единой нитки, отчего прохладный воздух беспрепятственно овевает причинное место, а лучи светила ощутимо припекают ягодицы — эти органы к свободе непривычны
Говорить о переселении душ как-то… беспочвенно. Руки у него свои, да и всё остальное тоже. Острые камушки под ногами напоминают о материальности окружающего мира, а далёкие фигуры нескольких коров о том, что имеет смысл поискать пастуха и обратиться к нему за помощью. По крайней мере, понять, что тут да как. Пошел.
С первого же шага вспомнил добрым словом кроссовки — не привыкшие к ходьбе босиком ноги постоянно накалывались на мелкие камушки с острыми кромками. Попытка же пройтись по траве увенчалась познанием того печального факта, что в ней тоже скрываются камни, которых не видно. Зато они крупнее и заметно травматичней. К тому же среди стеблей и листьев таятся насекомые неизвестной степени кусачести. Выбор места, куда поставить ступню, полностью поглотил внимание и, чтобы не пропустить ничего важного, приходилось замирать на месте и осматриваться.
В небе парила крупная птица. Буквально висела на месте, не двигая крыльями. Животные размером с кошку тоже появлялись в поле зрения то там, то тут, замирали столбиком или перебегали с места на место. Посвистывала невидимая пичуга, а стайка стройных до жалости кур деловито рылась в земле буквально в сотне метров от мальчика. В десятке же шагов мордочка крупной упитанной мыши, высунувшись из норки, смотрела любопытными бусинами глаз.
Жизнь в этих краях не кишела и не буйствовала, но отчётливо присутствовала. Слева метрах в тридцати резко шелохнулась трава, оттуда донёсся сдавленный писк, и всё затихло — кого-то поймали и сейчас или едят, или тащат в логово.
А коровы, к которым он идёт, как-то не приближаются. Они переходят с места на место, кажется, хаотично, опуская головы вниз — пасутся, не слишком отвлекаясь от еды на разглядывание пейзажа. Только одна, чуть крупнее остальных, то и дело озирается. Наверно, дежурная по стаду.
Путь к нему ведёт вниз по склону и сильно вправо — там четко видна обширная, покрытая густой, высокой травой площадка. И не видно ни малейших признаков присутствия пастуха. Тем не менее, Петя продолжал двигаться к этому небольшому, меньше десятка голов, стаду до тех пор, пока не понял, что «дежурная» — бык. И что поглядывает он чаще всего именно в его сторону. Причём, сам «сторож» уже сместился так, чтобы оказаться между ним и подопечными. Судя по всему, коровы эти — дикие. Не стоит к ним приближаться, поскольку глава этого сообщества никаких симпатий, а тем более, доверия, к человеку не проявляет. Вообще ведёт себя так, как будто видит в первый раз.
Непохоже, что здесь можно рассчитывать на встречу с соплеменниками. И куда теперь идти? И что делать? Трава и камни — вот и всё, что наблюдается, насколько видит глаз. В принципе можно забраться повыше и оглядеться подальше, но очень больно ступням, поэтому особо большого расстояния ему не преодолеть. А до вершины склона отсюда значительно дальше, чем до подножия. Что ему нужно у подножия? Пить хочется, а вода имеет привычку стекать вниз. Если искать её, то никак не на высоком месте.
Взял левее и начал спускаться. Ещё раз посмотрел в сторону стада — видно, как коровы обмахиваются хвостами — видимо, отгоняют каких-то кусачих насекомых. Действительно, не стоит к ним приближаться — только пары-тройки укусов слепней или оводов ему сейчас не хватало, особенно, в ягодицу, уже чувствительно обожженную солнцем. Остальное-то тело более-менее привычно к палящим лучам светила — он немало времени
Тем не менее, травяная юбочка ему бы не помешала — волдыри на заднице — это совершенно лишнее.
На ближайшем участке подёргал чахлые былинки — они длинные и тонкие, увенчанные на конце хилым колоском. Чтобы получить подобие шнура, их пришлось сплетать косицей, что не сразу получилось — он раньше только видел, как это делают, когда мама заплетала косы сестре. И еще, помнится, туда вплеталась лента. Ему нынче лента без надобности, но добавить длины за счёт новых стеблей не помешает. На плеть длиной метр с небольшим времени ушло немало, зато получился вполне годный для завязывания спереди поясок. Нет, он не позволял сделать даже самого простого узла, но, если перевить концы несколько раз, обматывая их друг вокруг друга, и не втягивать живот — держалось.
За этот пояс и натолкал длинных травин, обросших мягкими листьями. Преимущественно сзади, прикрывая обожжённые места. Как-то сразу сделалось комфортней, да и ступни немножко отдохнули, и идти стало чуть веселей.
Когда добрался до самого дна ложбины, ограниченной пологими ровными склонами, обнаружил, что травы тут гуще, каменистые участки реже, но ни ручья, на лужи нет и в помине. И снова двинулся под уклон, уже по самой низине.
Спустя некоторое время — пришел. Дно ложбины стало повышаться. Вот в самом низком месте и принялся копать. Рыхлил грунт продолговатым камнем и выгребал его руками. Камни в земле встречались постоянно и вскоре нашелся очень большой, такой, что и ухватиться не за что. Пришлось рыть в обход и снова вниз. Вдруг глаз уловил быстрое движение сбоку и рука рефлекторно ударила навстречу зажатым в ладони камнем — когти полоснули по предплечью, а похожее на собаку животное с визгом покатилось в сторону. Впрочем, оно вскочило и бросилось снова. Петька успел ухватить его за шкирку и рвануть в сторону и вверх — килограммов тридцать, не меньше, в этой псине. И клыки её успели пробороздить по бедру, хорошо, что не вприкус, а скользом. Но царапина знатная.
А напавшую тварь он раскрутил и отбросил на метр с лишним и швырнул в неё камнем, пока она вставала на ноги. Снова визг, и зверь отскочил, скаля зубы и приняв угрожающую позу. Отличная позиция для броска небольшого, с яйцо размером, камня. Знатно попал — точно в лоб. У тварюги аж передние лапы разъехались. Впрочем, она поторопилась убежать.
Надо же! Что здесь водится! И как теперь тут жить? Ведь глаз не сомкнёшь, пока не построишь хоть какое-то укрытие!
До наступления темноты успел углубиться по пояс. Колодец выглядел неопрятной ямой, если не быть строгим, конической формы. Чем дальше, тем более влажной становилась земля, но ни сырой, ни, тем более, мокрой, она не сделалась. Количество же попадающихся в раскопе камней росло. Их стало значительно больше, чем земли. То есть стенки оказывались довольно устойчивыми. Ночью Петя буквально свалился от усталости. Голодный, испытывающий жажду и вымотанный до последнего предела, он возлёг на жалкий пук заранее сорванной травы и, зажав в каждой руке по камню, провалился в сон. Очень хотелось спать чутко, словно дикий зверь, но как-то в этот раз ничего такого у него не получилось — выключился мгновенно. А дикая собака, волк или шакал — тот что набросился сегодня ещё до полудня — запросто мог его кусать с любой стороны за любое понравившееся место. Но в этот раз не стал. Наверное, испугался. А может, был нездоров?
Проснулся от холода. Нет, не мороз ударил, а опустилась на землю сырая промозглая свежесть. Трава вокруг вся в росе и рассвет едва заметен — сумеречно. Но влажно. И это просто замечательно. Встал на четвереньки и давай слизывать с листочков и травинок крошечные капли. Вот где восторг! Сухая шершавая глотка просто упивалась протекающими через неё ничтожными порциями влаги.
Вскоре нашёлся листок, напоминающий чашку с гофрированными краями — в него очень ловко было стряхивать росинки, которые сливались в крупную каплю объёмом чуть ли не в кубический сантиметр. Несмотря даже на эти явные успехи, напиться никак не удавалось — в ведь трудился он до тех пор, пока лучи взошедшего солнца не испарили всю выпавшую на рассвете росу.