Шелк
Шрифт:
– Э… как насчет «Клэриджа»?
Уж это название ей не забыть никогда! Краешком глаза Жанна заметила, что Грей вовсе не шокирован и не разочарован, но, похоже, весьма удивлен.
– Боюсь, мы уже не успеем заказать места. Но, если. хотите, можно попробовать. – В его взгляде мелькнуло недоумение. Казалось, он никак не мог решить, что же представляет собой его спутница.
– О нет. – Она поспешила отказаться от своего предложения. – Я полагаюсь на ваш выбор. Еще одна уловка Джули, и очень полезная!
– Давайте поедем в «Тейт», вы не против?
Жанне, которая приготовилась выбирать блюда
Когда они подъехали к галерее, Жанна уже жалела, что приняла это приглашение. Широкая, залитая солнцем лестница, выходящая на Темзу, показалась ей чересчур короткой, а полутемный холл напомнил о средневековых камерах пыток. Она смиренно плелась за Греем по бесконечным коридорам. Ее замешательство возрастало с каждой минутой. Он шел быстро и лишь изредка удостаивал беглым взглядом какую-нибудь картину. Может, это был Пикассо? Жанна с тревогой посмотрела на своего спутника. А вдруг он любит художников, о которых она и не слышала?
Грей, очевидно, заметив ее недоумение, неожиданно остановился.
– Хотите взглянуть на картины?
Жанна видела, как нервно он озирается по сторонам. Еще один вопрос, в котором таится подвох. Она любила живопись, очень любила, но сейчас ей было не до того. К тому же Жанна боялась, что выберет художника, который не нравится Грею. А может, в конце концов честность – лучшая политика?
– Нет. – И, спохватившись, добавила:
– Спасибо.
– Вот и прекрасно! – Лицо Грея озарилось широкой улыбкой. – Искусство – как портвейн: чем старее, тем лучше.
Жанна вздохнула с облегчением. Ей следовало бы самой понять, что Грей и современная живопись – вещи несовместимые; хорошо еще, что не сболтнула никакой глупости. Жанна отвела взгляд от картины, которая всего пять минут назад поразила ее великолепием красок. Теперь она уже казалась вульгарной и написанной небрежно, кое-как.
Но если Грею не нравится современное искусство, зачем он привез ее сюда? Эта загадка решилась, когда они спустились по лестнице. Впервые в жизни Жанна обрадовалась при виде хрустальных бокалов и белых скатертей. Ресторан. Какое очаровательное место! Черные столы и стулья аккуратно расставлены между гладкими белыми колоннами. На стенах зелено-голубые фрески: безоблачное летнее небо, пышная листва деревьев, охотники на лошадях и стая гончих.
– В поисках редких мясных блюд, – с улыбкой заметил Грей, усаживая Жанну на стул. – Чем-то они похожи на нас, не правда ли?
Взглянув на меню, Жанна сразу поняла, чем объяснялся его выбор. Живопись была современная, зато меню состояло из старинных, изысканных блюд, в том числе великолепного паштета, в котором темные слои куриной печенки чередовались с белым мясом.
– Это блюдо приготовлено не совсем правильно, – мрачно заявил Грей. – Согласно подлинному средневековому рецепту, который хранится в Британском музее, оно должно быть более пряным. Но в наш век замороженных продуктов…
Жанна уловила в голосе своего спутника нотки самого искреннего сожаления. А еще меню включало филе каплуна, свернутое в рулет, обсыпанное черносливом и залитое острым лимонным соусом; телячьи почки по-флорентийски – излюбленное кушанье при дворе Елизаветы I; и торт, приготовленный по уникальному рецепту, – экстравагантная смесь бисквита, миндального печенья, пропитанного вишневым соком, апельсиновой цедры с имбирем и корицей, консервированной красной смородины и малины. А сверху – винное желе и крошечные тарталетки с кремом.
– Это рецепт жены Оливера Кромвеля, – пояснил Грей.
Блюдо отнюдь не пуританское! Что уж говорить о «гранд-салате», который заказала Жанна! Изюм, миндальные орехи, мелко нарубленное куриное мясо, креветки, осетрина, а вдобавок – маринованные огурчики, оливки и дольки лимона. Изысканное кушанье, буквально нашпигованное калориями, даже если отказаться от соуса.
Но в компании Грея Жанна могла обуздать себя. Она ела не торопясь, смакуя. Это было так восхитительно, что у нее не возникало желания поскорее насытиться. И вместе с тем процесс поглощения пищи не захватил ее целиком: уж слишком много «отвлекающих факторов» было вокруг. Другие посетители, красивый интерьер, стены, расписанные так умело, что казалось, будто сидишь на открытом воздухе под итальянским небом… Но главное, конечно, Грей. Редчайшее из редких блюд. «Смотреть бы на него вот так всю жизнь», – думала девушка…
Жанна училась держаться в обществе, наблюдая за Греем. Его движения были такими изящными и уверенными! А может, все это сон? Чудесный сон – один из тех, о которых хочется сказать: пусть длится вечно. Она не верила, что в самом деле сидит здесь, болтает и ест как ни в чем не бывало. Можно подумать, ее каждый день приглашают на ленч! Она старалась следить за собой: сидеть прямо, жевать не слишком быстро, но и не слишком медленно, правильно пользоваться столовыми приборами. Жанна так давно не была в ресторане, что ощущала себя пещерным человеком, который вдруг вышел на свет Божий. Грей изучал ее, она это видела. Глупое ребячество, но Жанне страстно хотелось, чтобы кто-нибудь увидел их вместе и сделал определенные выводы. Неверные выводы.
Ибо после кофе выяснилось, что Грей просто-напросто собирался поговорить с ней о Джули.
Жанна изо всех сил старалась побороть огорчение, не портить последние минуты их встречи.
– Стало быть, вы тоже не знаете, где Джули?
Жанна покачала головой, подумав, что в Лондоне, наверное, тысячи людей каждый день задают друг другу подобные вопросы: «Где Джули? Как она? Что делает? Вернется ли она?» Джули являлась предметом страстного, чуть ли не ритуального интереса, вроде первой весенней кукушки.
– Я думала, она напишет, но… – Жанне хотелось как-то оправдать подругу. – Наверное, Джули очень занята.
– Письма – ее слабое место, – озабоченно заметил Грей и покачал головой. – Придется жениться на ней в ближайшее время, хотя бы для того, чтобы она сидела на одном месте.
Жанна хорошо его понимала. Она и сама любила преемственность, традиции. Таковы все англичане. Но даже Грей не имеет права порицать Джули.
– Она не виновата. Просто… все ее любят. У Джули много друзей.