Шелк
Шрифт:
Увы! Какое разочарование! Полумрак, царивший в баре, скрывал черты его лица. Ну ничего, случай еще представится. Куда бы она ни пошла, он последует за ней. Жанна изумилась: откуда взялась эта непоколебимая уверенность? Впрочем, все получилось так, как и предсказывала Лиана.
Она забралась на высокую табуретку перед стойкой бара, чувствуя, что клиент где-то рядом. Он ждет. Ждет ее. Наконец Жанна осмелилась бросить на него взгляд из-под опущенных ресниц. Господи! Да он совсем молоденький! И очень недурен собой. Забывшись, она уставилась на него во все глаза со смешанным чувством
И Жанне захотелось сказать – просто так, чтобы проверить его реакцию: «У меня под джемпером ничего нет, кроме носовых платков».
Но, разумеется, ничего подобного она не сказала – лишь продолжала упорно смотреть в его глаза, похожие на темные омуты. О, эта сила… она пронизывала ее тело – сладостная теплая волна, от которой по коже бежали мурашки, а волосы поднимались дыбом.
– Тридцать первый номер, через десять минут.
Юноша был явно ошарашен. Повинуясь вдохновению, Жанна обмакнула пальчик в чашу с водой, где плавали три прекрасные камелии, и нарисовала заветные цифры на полированной поверхности стойки. Он кивнул и тут же вышел из бара.
Жанна с сожалением смотрела ему вслед. Пусть всего на пять минут, но этот мужчина принадлежал ей, а теперь придется с ним расстаться. Она не знала, женат он или холост, умен или глуп, счастлив или пребывает в печали. Конечно, Жанне вовсе не хотелось подниматься в номер, и все же… если б можно было познакомиться с ним чуточку поближе! Ведь это первый мужчина, который заметил ее в толпе и пожелал, пусть на день или на час, но пожелал обладать ею.
Глава 13
– О'кей. Можете открыть глаза.
Гримерша сняла полиэтиленовую накидку. Жанна затаила дыхание., Наступил решающий момент: сейчас станет известен результат их с Дионом воскресных трудов. Она заставила себя глянуть в зеркало, на этот раз – ради Дженни.
Она смотрела – и сама себя не узнавала. Огромные глаза с нездоровым блеском; алые румяна на мертвенно-бледной коже. Впалые щеки, под глазами – синяки, зато губы густо намазаны красной, как кровь, помадой.
А платье… Едва дотронувшись до грязновато-белого гипюра, она поняла: Дион был прав. Что еще могла носить Дженни? Именно такое старенькое, давно вышедшее из моды, но тщательным образом залатанное платье. Ночью, в темноте, клиенты сочтут его премиленьким и, кроме того, вспомнят – хоть на один вечер, хоть на часок – свою молодость…
Жанна выдержала бой за это платье. Она сама не ожидала от себя такой прыти. Дженни должна стать живой, реальной. Ни одной фальшивой детали! Иначе пиши пропало: роль будет провалена. Фернан сначала удивился, потом разозлился, потом попытался отмахнуться от нее. Однако отчаяние придало Жанне сил. Буквально в последнюю минуту, перерыв весь гардероб, костюмерша извлекла на свет Божий этот ветхий, давно не стиранный – за ненадобностью – наряд, как нельзя лучше подходивший для образа Дженни. Пышные рукава и огромный турнюр подчеркивали худобу рук и плеч. Переливчатый, розовый с зеленым шелк придавал ей какое-то странное, почти гротескное очарование. Костюм дополняли широкополая соломенная шляпа, украшенная искусственными розами, и зонт с бантиками из зеленого шелка.
Глядя на свое отражение в зеркале, Жанна видела Дженни – настоящую, из плоти и крови. В ее облике было нечто неуловимо знакомое, как если бы Дженни жила на соседней улице.
Жанна отвела глаза. Слишком уж много ее собственных невысказанных страхов и надежд отразилось на этом бледном личике. Но может быть, здесь и кроется та самая великая тайна, о которой говорил Фернан? И надо только выпустить наружу ту Дженни, что прячется где-то глубоко в ее душе? Опасное и трудное, самое трудное дело на свете, чем-то смахивающее на самоубийство. Но вот она – Дженни, тут как тут. Двойник в зеркале ждет своего освобождения. Дурнушка, одержимая желанием стать красивой. Чадящая свеча: последняя яркая вспышка, – и пламя погаснет.
– А теперь волосы.
Жанна, заметно нервничая, ждала, пока гримерша и парикмахер поменяются местами в тесном трейлере, заставленном реквизитом. Маркус развязал шелковый шарф, которым она покрыла голову. Дженни, безусловно, понравился бы такой цвет волос, а ему?
В зеркале было видно, как он удивленно уставился на ее прическу, приподнял две прядки и задумчиво провел по ним пальцами, потом пригляделся к корням волос.
– Чем вы пользовались?
– Э-э… – Жанна закашлялась. – Есть одно средство. M-м… естественное. – И, помолчав, с тревогой спросила:
– Ну как?
Маркус продолжал разглядывать ее волосы, собрав их на макушке.
– Вид диковатый, но мне нравится.
Жанна вздохнула с облегчением. Она-то уже приготовилась доказывать Маркусу свою правоту – ведь женщины, подобные Дженни, не имели возможности покупать краску для волос, которая как раз начала входить в моду в 1912 году, и, стало быть, прибегали к домашним средствам. Но теперь убеждать Маркуса не было нужды. Контраст между белой как мел кожей и огненно-рыжими волосами производил потрясающее впечатление. Этот факел, пылающий в сумраке ночи, заметит любой мужчина.
Идея принадлежала Диону. После встречи с Лианой Жанна, охваченная энтузиазмом, совсем по-иному взглянула на свою роль. Теперь ей хотелось, чтобы зрители увидели Дженни как живую и оценили ее по достоинству. Жаль только, что времени у нее мало…
– Как быть с прической? – Разгулявшееся воображение подсказывало Жанне, что необходимо кардинально изменить ее облик. – Эта слишком… обыкновенная.
– Ну, в таких случаях женщины, по-моему, идут в парикмахерскую, – раздраженно отозвался Дион.
Наверное, злился на нее за то, что оторвала от той блондиночки, – надо было подняться наверх и расплатиться с Лианой. А когда он вернулся, девица, ясное дело, уже переключилась на другого кавалера.
– Какая парикмахерская! Сегодня воскресенье.
Дион задумался, потом его губы медленно изогнулись в улыбке.
– Придется последовать примеру ирландских цыганок.
– То есть? – спросила заинтригованная Жанна. Дион бросил на нее плутоватый взгляд:
– Не скажу, пока не вернемся домой.