Шелкопряд
Шрифт:
Сестра, конечно, ждала, что он скажет «нет». Женщины могут сколько угодно наводить красоту, но не желают слышать, что красота – это главное. Шарлотта была прекрасна; другие даже рядом с ней не стояли; он не уставал восхищаться чудом ее внешности, благодарить судьбу, гордиться…
Любовь, сказал Майкл Фэнкорт, это заблуждение.
Страйк перевернул страницу и уставился на кислую физиономию министра финансов, но ничего перед собой не видел. Неужели он просто выдумал то, чего в Шарлотте никогда не было? Придумал ее достоинства, чтобы оттенить эту поразительную внешность? Когда они познакомились, ему было девятнадцать. Зеленый юнец, думал, сидя в пабе, Страйк, который с тех пор
Возможно, это и есть любовь, думал он, принимая сторону Майкла Фэнкорта против невидимой и придирчивой Робин, которая, как ему вдруг показалось, взирает на него с осуждением, пока он сидит за пинтой «Дум-бара» и пытается читать про самую суровую зиму за всю историю метеорологических наблюдений. Посмотрела бы на себя и этого Мэтью… Неужели она не замечает того, что ясно видел Страйк: чтобы остаться с Мэтью, она должна предать себя.
Но где сыскать такую пару, у которой полностью открыты глаза? Неужели там, где царит мещанское благополучие – бесконечная гордость Грега и Люси? Или в неиссякаемом потоке его собственной клиентуры, бурлящем от утомительных вариаций предательства и разочарования? Или в мире слепой преданности, где обитает Леонора Куайн, готовая все простить своему избраннику только за то, что «он писатель»? Или в стане поклонников знаменитости, где такие, как Кэтрин Кент и Пиппа Миджли, молятся на одного и того же связанного, потрошеного индюка?
Страйк вгонял себя в депрессию. Он допивал третью пинту и подумывал взять четвертую, когда у него зажужжал мобильный, положенный на стол экраном вниз.
Медленно потягивая пиво среди прибывающих посетителей, он смотрел на телефон и заключал пари сам с собой. Медлит у часовни и дает мне последний шанс вмешаться? Или хочет сообщить, что выполнила задуманное?
Только допив пиво, он перевернул мобильный.
Страйк несколько секунд изучал это сообщение, потом опустил мобильник в карман, встал, сложил газету и, сунув ее под мышку, пошел домой.
Добравшись не без помощи трости до Денмарк-стрит, он вспомнил слова из своей любимой книги, которую, впрочем, давно не держал в руках: она хранилась на дне коробки с его пожитками, выставленной на лестничную площадку.
…difficile est longum subito deponere amoren,difficile est, uerum hoc qua lubet efficias…Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом,Трудно, поистине, – все ж превозмоги и решись. {35}35
…difficile est longum… – Гай Валерий Катулл (ок. 87 – ок. 54 до н. э.). Цикл «К Лесбии». № 76. Ниже цитируется в переводе С. Шервинского.
Беспокойство, терзавшее его с самого утра, отступило. Он проголодался и устал. В три часа должны были транслировать матч «Арсенал» – «Фулем»; еще оставалось время сварганить запоздалый ланч.
42
Матео….странная игрушка.
Доунрейт. Обезьяну передразнивает.
32
Перевод П. Соколовой, с изм.
В понедельник Робин пришла в контору слегка задерганная и усталая, но при этом гордая собой. Почти все выходные они с Мэтью спорили о ее работе. В каком-то смысле (даже странно – после девяти лет отношений) это был самый глубокий и самый серьезный их разговор. Почему она до сих пор не признавалась, что ее тайный интерес к следственной работе проявился задолго до знакомства с Кормораном Страйком? Мэтью потерял дар речи, услышав, что она еще в школе мечтала расследовать преступления.
– Вот уж меньше всего… – забормотал он, исподволь намекая, как поняла Робин, на причины, по которым она бросила университет.
– Я просто не знала, как тебе сказать, – призналась она. – Думала, ты меня засмеешь. Так что Корморан как… как личность, – (она чуть не ляпнула «как мужчина», но вовремя спохватилась), – здесь совершенно ни при чем. Я сама так решила. И хочу освоить именно эту профессию. Мне нравится. А теперь, Мэтт, он обещает направить меня на курсы – что может быть лучше?
Обсуждение продолжилось в воскресенье; расстроенный Мэтью тяжело, как валун, сдвигался с прежних позиций.
– И в выходные работать? – подозрительно спрашивал он.
– Только в случае необходимости. Пойми, я люблю эту работу, Мэтт. У меня больше нет сил притворяться. Это мое призвание, и я должна чувствовать твою поддержку.
В конце концов он ее обнял и дал свое согласие. Робин гнала от себя мысль о том, что вряд ли дождалась бы от Мэтью такой непривычной покладистости, если бы на него не подействовала смерть матери.
Ей не терпелось поделиться со Страйком такими серьезными подвижками, но в конторе никого не было. На столе, возле искусственной елочки, лежала короткая записка, нацарапанная характерным неразборчивым почерком:
Молоко закончилось. Иду завтракать, потом в «Хэмлиз», пока нет давки. PS. Знаю, кто убил Куайна.
Робин ахнула и принялась звонить Страйку на мобильный, но слышала только короткие гудки.
Самый большой магазин игрушек «Хэмлиз» открывался только в десять; Робин сгорала от нетерпения. Открывая и сортируя мейлы, она снова и снова повторяла вызов, но у Страйка по-прежнему было занято.
Так прошло полчаса, потом час. Робин стала раздражаться и даже заподозрила, что Страйк нарочно решил ее помучить.
В десять минут одиннадцатого компьютер деликатным писком сообщил, что поступило новое сообщение. Незнакомый отправитель Clodia2@live.com ограничился одним лишь приложением с именем «инфо». Все еще прислушиваясь к сигналу «занято», Робин машинально кликнула мышью. Весь экран заполнила черно-белая фотография на суровом фоне предгрозового неба и какого-то старинного каменного здания. Люди получились не в фокусе – все, кроме невесты, которая, обернувшись через плечо, смотрела прямо в камеру. Робин видела длинное, гладкое, облегающее платье и такую же длинную фату, схваченную тонким бриллиантовым обручем. Черные волосы развевались на сильном ветру, как легкий тюль. Одну руку невесты сжимала рука мужчины, одетого в парадный костюм и, похоже, смеющегося, но Робин больше всего поразило выражение лица новобрачной. Та выглядела сломленной, обделенной, растерянной. И смотрела в упор, как будто одна лишь Робин могла ее понять.