Шэмани
Шрифт:
— Скажи мне, Шэмани. Ты всё ещё собираешься умереть?
Она смотрит удивлённо, сначала в глаза, а потом переводит взгляд на мои сжатые в кулаки руки и острые когти, которые я не успел ещё спрятать.
— Если бы это зависимо от меня, — начинает она осторожно, подбирая слова, — То я бы предпочла не умирать. Я должна найти сестру. И отомстить.
Это острое чувство, что захлестнуло меня изнутри, я даже не могу назвать облегчением, это что-то гораздо большее. У неё нашлись причины не умирать, значит у меня появилось время дать ей причины жить.
(Шэмани)
Зачем он это спросил? Может, я всё-таки
— Моя дочь говорила тебе, что Провидец предупредил её о твоём приходе? — внезапно переводит он тему.
— Да.
— Ты хотела бы знать, почему он тебя сюда прислал?
Прислал? А ведь и правда. Жуарэ Моньи сделал всё, чтобы Мессир послал меня убивать. О неслучайности того разговора у меня уже мелькали мысли, но я старательно гнала их от себя, так как они тянули за собой другие, те, что могли мне всё испортить.
— Мне было бы это интересно. — медленно киваю, не зная чего теперь ожидать.
— Хорошо. Сейчас я отведу тебя в твою камеру. А потом зайду, чтобы отвести наверх, когда его привезут в мой дом. — он поднимается и протягивает мне руку.
У меня рушатся все тщательно выстроенные мною выводы и погребают меня под грудой обломков. Мне остаётся только удивлённо таращиться на протянутую мне ладонь и пытаться сообразить, что же это значит. Видимо мои колебания длились слишком долго, потому что Никодий хмурит раздражённо брови. Но не убирает руку.
— Пойдём, Шэмани.
Я не верю, что делаю это, но поднимаюсь и, перехватив одеяло на груди одной рукой, вторую вкладываю в большую мужскую ладонь. То ли это я так замёрзла, то ли он так горяч, но это прикосновение буквально обжигает меня, рождая ручейки жидкого пламени, что разбегаются от захваченной мужчиной кисти по всему телу. Это ощущение, настолько ошеломительно, что я замираю на миг, смотря на наши руки. Что происходит? Зачем он это делает? А Никодий тоже смотрит и снова хмурится.
— Ты замёрзла. — констатирует очевидный факт. Ему то моя ладонь, наверное, показалась ледяной.
Пожимаю плечами. Да. И что?
То, что происходит дальше, вообще никак не укладывается в моей голове. Мужчина тянет меня на себя и внезапно подхватывает на руки, повергая в полный шок. Если соприкосновение наших рук показалось мне обжигающим, то неожиданный жар его тела, к которому я оказалась прижата, совсем вышиб мой здравый смысл вместе с последними крохами самообладания. Тело начинает нещадно колотить, так сильно, что даже зубы выбивают чечётку и слёзы выступают на глазах. И я ничего не могу с этим поделать. Не думаю, что здесь настолько холодно, как мне кажется. Но внезапное и крайне болезненное избавление от чужих установок и блоков в моём сознании, не прошло для меня бесследно. Ментальная магия такой силы в руках крохотного ребёнка слишком грозное оружие, хоть девочка явно старалась мне не навредить. Потом я ещё усердно пыталась контролировать себя и не показаться слабой перед лицом своего предполагаемого палача. А теперь трясусь, как заяц, пойманный за шкирку. Жалкое зрелище должно быть. Ещё и на руках у этого самого палача. Знать бы ещё, почему я на этих руках. А Никодий, как назло, молчит, сжимает чуть ли не до хруста и лишь желваками играет. Не мучил бы уже своим непонятным поведением, а решал что-то. Сил уже нет терпеть ни его непонятные взгляды, ни собственную ещё более непонятную острую реакцию на этого мужчину.
Слышу над макушкой тяжёлый вздох, но поднимать голову не рискую. Не хочу опять зависнуть, созерцая. А он наконец отмирает и несёт меня прочь из допросной комнаты. Вот только вместо того, чтобы направится к камере, где меня вроде как собирался запереть, направляется дальше по безлико-белому коридору, потом поворачивает направо и начинает подниматься ступеньками вверх.
— Ты не спросишь, куда я тебя несу? — задаёт новый вопрос, сбивающий с толку.
— Меня сейчас больше интересует, почему вы меня несёте. — подумав, отвечаю я. Как-то так получилось, что своими не поддающимися моей логике действиями, он избавил меня не только от самообладания, но и от страха перед ним самим.
— На мой вариант вопроса ответить проще. — бормочет он перед тем, как толкнуть плечом дверь наверху лестницы.
Мы снова оказываемся в коридоре, но это уже явно жилая часть дома. Его дома. Мне бы сейчас вырваться и толкнуться в любую из многочисленных дверей. Конечно я демону не соперник. Но убежать мне силёнок хватит. Словно прочитав мои мысли, Никодий крепче сжимает моё тело и предупреждает.
— Не стоит, Шэмани. Ты не успеешь. Я не позволю тебе уйти.
Всё-таки поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Никодий встречает мой взгляд с понимающей ухмылкой и я чувствую, как закручивается вокруг воздух, повинуясь его воле, сразу делая более понятной его уверенность.
Действительно не успею. Он — шарган. Могла бы и раньше догадаться. Чувствовала ведь его силу. И пока мой заторможеный болью и усталостью мозг, делал очевидные выводы, это живое воплощение бури и грозы, доставило меня… в обыкновенную гостевую спальню. А потом ещё и в ванную. Это ещё зачем? Чистых убивать приятней? Если он, конечно, ещё собирается это делать, в чём я уже начала изрядно сомневаться.
Демон опустил мои ноги на пол, сжал на миг плечи своими ручищами, уставился в глаза пристально и приказал.
— Тебе нужно согреться. Прими горячий душ. Дверь не вздумай закрывать. Учти, я рядом и успею остановить.
Пожалуй, сегодня я уже устала удивляться. Девочка, которая сама себя спасла, и меня заодно, её отец, который вместо того, чтобы сразу убить меня, приносит на руках туда, где я могу унять наконец эту противную дрожь озноба. Что ещё меня ждёт? Боюсь даже представить.
— Шэмани, ты меня поняла? — нетерпеливо спрашивает, вглядываясь мне в лицо. — Тебе не нужно убегать.
Не то, чтобы я действительно собиралась. По крайней мере точно не сейчас. Я ещё не вернула его дочери долг, не рассказала даже малую часть того, что знаю о Мессире. Это самое меньшее, что я могу для неё сделать. Просто обязана. А там посмотрим. Так странно осознавать, что я хоть и пленница, но свободна в своих мыслях и решениях.