Шёпот шагов
Шрифт:
М. В. Скопин-Шуйский на памятнике «1000-летие России» в великом Новгороде.
А у Лжедмитрия дела стали совсем плохи: в конце декабря 1609 года он, переодевшись в крестьянское платье, на навозных дровнях вдвоём со своим шутом, бежал из Тушина в Калугу собирать войска. Марина осталась одна и беспрерывно писала всем письма, где отстаивала свои права и подписывалась всегда: царица Марина. Но через два месяца Марина не выдержала, боясь быть убитой, переоделась в солдатский мундир и бежала сначала в Дмитров, потом в Калугу, к мужу. Сначала они жили в монастыре, а потом там для них построили дворец. И тут, на их счастье, в битве Клушиным 24 июня 1610 года поляки наголову разбили армию, руководимую братом царя Дмитрием Шуйским, который шёл на выручку Смоленску. А ведь Дмитрий Шуйский имел значительный перевес над польским войском гетмана Станислава Жолкевского. Армии фактически не осталось, а Дмитрий Шуйский бежал с поля боя, бросив свою саблю, булаву главнокомандующего, вышитое золотом знамя, часть военной казны, весь багаж и провиант армии, – все это попало в руки поляков. В этом хаосе Дмитрий с Мариной двинулись к Москве, города сдавались ему и, наконец, самозванец остановился в селе Коломенском.
Разгром армии оказался последней каплей в судьбе Василия Шуйского. Его правительство уже не могло контролировать события, сам Василий оказался бессилен что-нибудь изменить. И 17 июля 1610 года в Москве вспыхнул мятеж, и Боярская Дума сместила его. Слабое четырёхлетнее правление царя Василия ничего хорошего России не принесло, да и конец его трагичен. Шуйского насильно постригли в монахи в Чудовом монастыре, его держали за руки, но он так и не произнёс слова обета, сжал зубы. Но больше всего на свете он не хотел расставаться с любимой женой, но его жену Марию отвезли в Ивановский женский монастырь. И она стала инокиней Еленой, прожила там долгую жизнь, на четырнадцать лет пережив своего мужа. Детей у них, слава Богу, не было, единственная дочь Анна умерла маленькой в 1609 году.
А в России тем временем происходили совсем уж неслыханные события. Русский престол вновь освободился и власть оказалась в руках семи московских бояр во главе с Фёдором Мстиславским. И они решили пригласить на русский престол польского королевича пятнадцатилетнего Владислава, с условием принятия православия. 17 августа подписали договор, по которому русским царём становился королевич Владислав. В ночь на 21 сентября бояре тайно открыли ворота Московского Кремля, и гетман Станислав Жолкевский вошел с польским гарнизоном в Кремль. Он был назначен наместником Москвы, но считалось, что Владислав уже царствует, в церквах за него молились, от его имени судили, чеканили монеты и медали с его изображением. Сам Жолкевский был при гарнизоне, который насчитывал несколько тысяч человек. Филарета митрополита Ростовского освободили и назначили в посольство к Сигизмунду III.
Быть бы королевичу Владиславу русским царём, но возникло препятствие: Патриарх Московский Гармоген отказался его благословлять, мало того, он стал писать воззвания народу, призывая его на борьбу с поляками. Тогда Патриарха Гармогена заключили в Чудовом монастыре и приставили стражу. Держался он героически, ему угрожали смертью, а он отвечал, что не боится их, а боится одного Бога.
Ко всем бедам в России прибавилась ещё одна: шведы ушли из Москвы, но хозяйничали в Новгородском крае. Казалось, что Россия погибла, что её уже нет, зато царей, причём чужих, было много. А Лжедмитрий с Мариной были уверены в успехе, но тут произошло неожиданное. Сначала в его лагере всё было мирно, потом в изобилии стали привозить водку, пиво, быков, баранов, гусей. Начались кутежи, драки, туда стекались искатели власти, удачи, распутные женщины. В войсках Лжедмитрия начался хаос, появились мародёры, особенно этим отличались татары, они грабили купцов, дебоширили в окрестностях.
Тогда Лжедмитрий приказал убить их касимовского царя Ураз-Махмета, руководителя мародёров: его засунули в мешок с камнями и утопили. Но родственник Ураз-Махмета, телохранитель Дмитрия татарин Пётр Арслан Урусов, которому Дмитрий очень доверял, решил отомстить за Уруз-Махмета по закону кровной мести. И вот зимним утром 11 декабря 1610 года Лжедмитрий с боярином Иваном Плещеевым и его детьми поехали на санях на прогулку в окрестности города. С ними были слуги и татары из его личной охраны, следом двигался обоз с припасами и вином. Лжедмитрий забавлялся охотой на зайцев, которых выпускали подле его саней, и, как всегда, много пил. И, когда все отъехали от Калуги на приличное расстояние, Петр Урусов остановил царские сани, сбросил возницу и разрядил в Лжедмитрия свое ружье. А затем для пущей верности отсек убитому голову и руку, а татары изрубили труп саблями.
Иван Заруцкий.
А Марина была на последнем сроке беременности, она привезла на санях его тело, и ночью с факелом в руках бегала по улице с обнаженной грудью, рвала на себе волосы, рыдала, молила о мщении. Но никто ей не помог, и она обратилась к донским казакам. И опять Марина Мнишек не осталась одна. На этот раз ей стал помогать знаменитый, отчаянно смелый казачий атаман Иван Заруцкий, друг и советник Лжедмитрия. Красавец Иван тоже был поляком, но ребёнком он попал в плен к татарам, которые и научили его воевать. Заруцкий страстно влюбился в Марину, и она, беременная, вместе с ним и казацкими войсками убежала на юг.
Страна была разорена, население катострофически убавилось, этому, кстати, поспособствовала и крымско-татарская орда. Все эти годы каждое лето татары опустошали города и сёлы, убивали и уводили в плен людей. Только за первую половину XVII века в рабство было угнано до 200 тысяч человек, а общее население центрально-чернозёмных районов катастрофически уменьшилось. И бороться с ними было очень сложно, у них была своя лукавая тактика. Они делились на несколько отрядов и старались привлечь русских к одному месту, сами нападали на другие, а. чтобы их казалось больше, сажали на лошадей чучела, окружали села со всех четырёх сторон, потом грабили, убивали, уводили людей и возвращались без большого урона. Они были вооружены саблями, луком и колчаном с 18 или 20 стрелами, на поясе носили нож, огниво и ременные верёвки для вязания пленных. Стрелы их летели дугой, вдвое дальше пули. Всем старикам, неспособным к работе, татары перерезали горло; сорокалетних брали для галер, где они до смерти работали гребцами, прикованными к скамьям. Юношей брали для наслаждений, женщин и девушек – для продажи и для продолжения рода. Продажа велась на невольничных рынках, самым крупным был рынок в городе Кафа, ныне Феодосия.
Положение невольников, пока их вели в Крым, было крайне тяжёлым. Захваченных расставляли в ряды по нескольку человек, связывали им назад руки сыромятными ремнями, сквозь ремни продевали деревянные шесты, а на шеи набрасывали верёвки; потом, держа за концы верёвок, окружали всех связанных цепью верховых и, подхлестывая нагайками, безостановочно гнали по степи. Слабым и немощным, как правило, перерезали горло, прежде чем позволяли им задерживать шествие. Питание для пленников состояло из сырой или дохлой конины.
И вот летом 1610 года крымско-татарская орда под командованием калги-султана Джанибек-Гирея и Кантемир-Мурзы вторглась в южнороссийские владения и направилась к Москве. Их, якобы, послал на помощь царю Василию Шуйскому, чтобы помочь победить польско-литовских интервентов. Они встали лагерем, в котором насчитывалось около пятнадцати тысяч человек, за рекой Окой под Серпуховом. Шуйский послал к ним посольство во главе с князем Борисом Лыковым и с богатыми дарами, их сопровождал небольшой отряд стрельцов. Но вероломные крымцы взяли дары, ограбили посольство, нашему посольству с отрядом удалось спастись. А Джанибек-Гирей с огромным числом пленников вернулся в Крым. Чуть позднее была опусошена рязанская земля.
В январе 1611 года Марина Мнишек родила сына Ивана и сразу объявила его царём московским. Иван Заруцкий собирался быть регентом.
А через два месяца в Москве случился страшный пожар, почти истребивший столицу, остались Кремль и Китай-город. Но, наконец-то, нашлись герои, которые знали, что надо делать: князья Пожарский, Ляпунов, Трубецкой. Слух о подвиге Гармогена растревожил народ. А старосте Кузьме Минину трижды во сне являлся Сергий Радонежский и заставлял его собирать людей, чтобы освободить Москву от чужеземцев. Первыми выступили нижегородцы, они разослали во многие города грамоты, чтобы «стати за…веру и за Московское государство заодин».