Шепот страсти
Шрифт:
Джо отвернулся. Слезы щипали глаза.
– Ему нельзя верить. Он солгал бы в любом случае. Ты уверена, что…
– Он знал детали. Знал, какое мороженое она купила в парке. Ее любимое. Знал, какие мягкие у нее волосы… какие нежные на ощупь… – Голос ее сорвался. – Они были такие мягкие, Джо. В последний вечер, перед тем как он забрал ее, она сидела у меня на коленях. Я пела песенку, а она прижималась к моей щеке…
Джо чувствовал боль в каждом слове, и эта боль отдавалась в нем. Он отчаянно хотел забрать у нее боль, но это было невозможно.
– Хочешь поговорить о ней?
– Не сейчас. Сейчас все мои мысли только о нем, о Фрейзере. И о том, что он говорил о ней. Мне так больно, Джо. Не могу даже сказать, как больно. Эта боль… она шевелится во мне… ворочается…
Он не мог ее утешить. Не мог сказать, что со временем боль ослабнет, а потом уйдет. Потеря ребенка – это боль навсегда.
– Я разделю ее с тобой. Я всегда буду рядом. Всегда.
– Нет. Ты ничего мне не должен. Уходи, Джо. Тебе не нужна моя боль. Этим нельзя делиться… несправедливо…
– Справедливо, если я так говорю. – Он гладил ее по волосам. – А для чего еще друг? – Друг. Любовник. Защитник. Я буду для тебя всем. Случилось невероятное. Ты вошла в мою жизнь, и все изменилось. – А теперь успокойся и позволь мне помогать тебе.
– Я не выдержу… не смогу…
С самого начала Джо знал, с чем ей придется столкнуться, и именно этого боялся больше всего.
– Выдержишь. Ты же сильная. Время сглаживает все. Мерзавец получит по заслугам, а потом…
– Его нельзя убивать. Мне нужно узнать, где он спрятал Бонни. Я не дам им убить его, пока не узнаю…
– Так он не сказал?
– Сказал, чтобы я пришла еще, и тогда, может быть, скажет.
– Хочет, чтобы ты пришла? Хочет снова тебя мучить? Нет. Ни в коем случае.
– Я выдержу. Должна выдержать.
– Я сказал, что ты сильная. Но я не сказал, что ты непобедимая.
– Ничего другого мне не остается. Я должна заставить его сказать.
– Ева…
– У тебя не было ребенка, Джо. Ты не понимаешь, как мне важно вернуть ее домой. Я не могу оставить ее где-то там, одну. Каждый вечер я укладывала ее в постель, поправляла одеяло, пела песенку, целовала на прощание. Она была дома, в безопасности, окруженная любовью. Теперь я должна в последний раз уложить ее в постель. Окружить любовью. Я должна… должна вернуть ее домой.
Господи. Ну что он мог сказать? Что мог сделать?
– Нам нечем надавить на Фрейзера. У нас нет никакого рычага. Он знает, что будет осужден за одно из совершенных убийств и рассчитывать ему не на что. Прокуратуре штата нужно лишь решить, по какому делу предъявить обвинение. Но у него есть оружие против тебя, и он не преминет им воспользоваться, чтобы причинить тебе боль, заставить тебя страдать.
– Я все равно должна попытаться. Дело не только в Бонни. Есть ведь и другие дети. Если я буду видеться с ним, он может проболтаться, сказать что-то лишнее.
Джо понимал, что отговорить ее не удастся, не стоит и стараться. По крайней мере, не сейчас.
Какое-то время, довольно долго, Ева лежала молча. Потом пошевелилась.
– У тебя мокрая щека. – Она протянула руку. Дотронулась до его ресниц. – Плачешь по моей Бонни?
– Да. Мне очень жаль. – Он откашлялся. – И ты тоже поплачь. Говорят, помогает.
– Не могу. У меня такое чувство, будто слезы собрались в тугой комочек где-то внутри меня, но проливаться не хотят. Может, потом… когда я верну Бонни домой.
– Тогда я поплачу за тебя.
– Правда? – Она прижалась к нему, уткнулась лицом в плечо. – Ты так добр ко мне. Может быть, Бонни это чувствует. Она была особенная, ее переполняла любовь. Я бы хотела, чтобы она знала тебя.
В какой-то момент Джо почти почувствовал, как было бы все, если бы в их жизни не случилась эта трагедия. Какой веселой и счастливой была бы Ева. Как полюбила бы его малышка Бонни. Образ возник и растаял, оставив горьковато-сладкий вкус печали. Увы, их ждало другое будущее, но довольствоваться нужно тем, что есть. Он сделает все, соберет для нее всю радость, все счастье, чтобы создать убежище и рай для них двоих.
Его губы коснулись ее лба.
– Я бы тоже хотел знать твою Бонни, Ева.
Диагностический центр
Джексон, штат Джорджия
27 января 23:55
Это все-таки случится.
Господи, не допусти этого.
– Она потеряется. Они все потеряются, – повторяла Ева.
– Идем, Ева. Тебе нечего здесь делать. – Джо попытался прикрыть ее от дождя большим черным зонтом. – Третьей отсрочки не будет. Губернатор больше не уступит. Люди и в прошлый раз выражали сильное недовольство.
– Он должен дать отсрочку. – Ее бледное лицо выражало крайнее напряжение, глаза горели отчаянием. – Я хочу поговорить с начальником тюрьмы.
Джо покачал головой.
– Он тебя не примет.
– Раньше же принимал. И губернатору звонил. Мне нужно поговорить с ним. Он понимает…
– Я провожу тебя к машине. Здесь холодно, а ты уже промокла.
Ева покачала головой. Взгляд ее как будто приклеился к воротам тюрьмы.
– Поговори с ним, Джо. Ты же работаешь на ФБР. Может, они тебя послушают.
– Поздно, Ева. Слишком поздно. – Он снова попытался затянуть ее под зонтик, но она отстранилась. – Не нужно было тебе приезжать.
– Ты же приехал. – Она кивком указала на столпившихся у ворот репортеров и операторов местных газет и телевидения. – И они тоже. У меня куда больше прав находиться здесь, чем у кого-либо другого. – Голос ее задрожал, но глаза оставались сухими. За все то время, пока проходил суд и рассматривались апелляции, она не проронила ни слезинки. Уж лучше бы поплакала, думал Джо. Может быть, ей стало бы хоть чуточку легче. Но Ева держалась, несмотря на все испытания, муки и ужасное напряжение. – Я должна остановить это. Должна открыть им глаза, заставить понять, что нельзя…