Шепот в ночи
Шрифт:
– Я знаю. Я никогда не смогу отблагодарить родителей.
Я поежилась от налетевшего холодного бриза с океана.
– Ты замерзла? – спросил Гейвин.
– Нет, все в порядке, – ответила я, опасаясь, что он предложит вернуться в дом. Но он снял свой пиджак и накинул его мне на плечи.
– Теперь ты замерзнешь.
– Я в порядке, – храбро ответил он. – Ты сегодня танцевала почти со всеми ребятами, – ответил он, стараясь говорить небрежно.
– Но не с тобой, хотя я так этого хотела, Гейвин, – произнесла я. Он печально кивнул, а затем
– Нет, у меня есть один свободный танец, – смеясь, сказала я и встала. Он положил руку мне на талию и медленно привлек меня к себе. Сначала мы смеялись, но, танцуя и глядя друг другу в глаза, мы все ближе и ближе придвигались друг к другу, пока моя щека не коснулась его. Я была уверена, что он слышит стук моего сердца.
Внезапно, как будто мы оба одновременно почувствовали эту необходимость, я подняла голову, и мои кубы встретились с его. Сначала поцелуй был мягким и робким, полным нерешительности, а затем от охватившего нас волнения стал более уверенным и страстным, и мы оба поддались этому чувству. Я положила голову ему на плечо, и мы продолжали танцевать, боясь нарушить молчание.
– Мне бы но хотелось уезжать домой завтра, – наконец проговорил он. – Но папе необходимо вернуться назад к работе.
– Я знаю. Мне бы тоже хотелось, чтобы ты оставался здесь подольше. Ты говорил с родителями о том, чтобы этим летом работать здесь?
– Да. Они согласны.
– О, Гейвин, даже если это будет всего через несколько недель, я не могу дождаться! Нам будет так хорошо. Мы будем выходить в океан на лодке, плавать и…
– Э, я собираюсь здесь работать, а не развлекаться, – серьезно и в то же время мягко предупредил он.
– У всех бывают выходные дни, а у меня есть кое-какие связи с начальством, – игриво проговорила я, но он не улыбнулся.
– Я не могу небрежно относиться к работе, – твердо сказал Гейвин.
– О, не волнуйся, я уверена, ты работу будешь делать хорошо.
Сейчас он был похож на папу, гордый и готовый немедленно поднять свой флаг самоуважения, еще, как папа, Гейвин мог быть мягким, нежным, чувствительным и любящим.
С того места, где мы стояли, я видела маму, Джефферсона, миссис Бостон, тетю Тришу и папу, возвращающихся в дом.
– Уже поздно, – напомнила я. – Нужно вернуться домой.
– Я провожу тебя.
Он взял меня под руку, его пиджак оставался на моих плечах, пока мы не подошли к дому.
– Спасибо за пиджак, – сказала я, снимая его.
– Ты ничего не почувствовала в кармане? – спросил он, когда я вернула его.
– В кармане?
Я заметила, что он застенчиво улыбается.
– Гейвин Стивен Лонгчэмп, что там у тебя? – спросила я.
Он засмеялся и вытащил коробочку, аккуратно завернутую в подарочную бумагу.
– Папа с мамой вручили тебе подарок от всех нас,
– Гейвин!
Мое сердце забилось от радостного предчувствия, я разорвала упаковку и открыла коробочку. Там на мягкой ткани лежал прекрасный золотой браслет с выгравированным моим именем. Сверху и снизу от имени были два переплетенных сердца.
– Переверни его, – сказал он, и когда я это сделала, то смогла прочитать надпись: «С любовью, навсегда, Гейвин». У меня перехватило дыхание.
– О, Гейвин, он так прекрасен. Это лучший подарок, – проговорила я. – Но он наверняка такой дорогой.
– Мне не на что больше тратить свои деньги. Когда у меня они есть, то вот, – со смехом произнес он. – Давай я помогу тебе одеть его.
Я протянула руку, и он аккуратно застегнул замочек цепочки. Я посмотрела ему в глаза и увидела, какими они стали нежными, когда его пальцы держали мои. Затем он так по-особенному посмотрел на меня, и этот взгляд вошел глубоко в мою душу.
– Спасибо.
Я быстро поцеловала его в губы, и он уставился на меня внезапно, как бы повзрослев.
– Тебе лучше пойти в дом, пока ты снова не замерзла.
– Я не засну сегодня! – воскликнула я. – Увидимся за завтраком рано утром, отдохнувшими и веселыми.
– Я приду рано, но я не буду веселым, – прокричал он вдогонку, когда я побежала вверх по лестнице. Он стоял, провожая меня глазами и улыбаясь, пока я открывала дверь и медленно входила в дом, неохотно завершая самый удивительный вечер в моей жизни.
Я долго не могла заснуть, но когда все-таки я заснула, мне снился этот вечер. Только в моем сне был еще один гость, появившийся в самый последний момент. Мама пела «С днем рождения», и все гости вторили ей хором, как вдруг появился высокий, темноволосый, красивый мужчина. Он медленно шел по проходу от главного входа и, улыбаясь, подходил все ближе и ближе. Мама замолчала.
– Привет, Кристи, – сказал он, – с днем рождения!
У него были белоснежные зубы, такие же белые, как клавиатура рояля, а его черные глаза сияли.
– Кто вы? – спросила я, в то время как все гости вокруг продолжали петь «С днем рождения».
– Я твой настоящий отец, – он наклонился, чтобы поцеловать меня, но когда он приблизился, его лицо превратилось в лицо дяди Филипа, хитрое, улыбающееся лицо с влажными губами. Я попыталась отпрянуть, но он стиснул мои плечи и притянул меня ближе к себе, ближе и ближе, пока…
Я села на кровати, в поту и тяжело дыша. Первое мгновение я не могла понять, где я и что произошло. Мое сердце сильно билось. Я глубоко вздохнула и обхватила себя руками. Затем я почувствовала на запястье браслет, который подарил мне Гейвин. Это успокоило меня: я почти слышала, как Гейвин говорит: «Не бойся». Некоторое время я лежала с открытыми глазами, размышляя об этом сне. Наконец мои веки отяжелели, и я снова заснула.