Шепот в ночи
Шрифт:
– Кристи! – она отшатнулась, будто я ее ударила. – Это опрометчивое заявление.
– Мне все равно. Мне не нравится, когда ко мне относятся неуважительно, но я не стану спокойно наблюдать, как ты разрываешь моего брата на куски.
– О, Боже…
– Прекрати это.
Несмотря на набежавшие слезы, я выпрямилась как флагшток, на котором развевается флаг моей гордости. Тете Бет ничего не оставалось, как отступить.
– Так… так… так… – пробормотала она.
Было не трудно догадаться, что наши неприятности не скоро закончатся. Ее «я» было ущемлено, и чем больше дядя Филип защищал нас
Все это я описывала в своих письмах Гейвину и ждала ответа по почте или по телефону. Когда спустя почти неделю так и не пришло ни одного письма и не было звонков, я позвонила ему сама, чтобы выяснить, не случилось ли чего.
– Нет, все в порядке, – сказал он. – Я написал уже два письма.
– Не знаю, почему-то я не получаю твоих писем, – ответила я.
– Возможно, почта плохо работает. Но в любом случае у меня хорошие новости. Я приеду к тебе через три недели.
– Три недели! О, Гейвин для меня это как три года, – простонала я.
Он засмеялся.
– Да нет. Они быстро пройдут.
– Может, для тебя – да, – вздохнула я, – но жизнь здесь теперь такая невыносимая, что каждый день тянется как неделя.
– Мне жаль. Я подумаю, можно ли будет это ускорить, – пообещал он.
Два дня спустя я нечаянно обнаружила, почему я уже неделю не получаю писем от Гейвина. Миссис Стоддард ошиблась и выставила мусор вечером, вместо утра, когда его собирают, и какая-то уличная собака или, возможно, белка разорвала пакет и разбросала содержимое. Я взяла за домом грабли и начала было собирать мусор, как вдруг случайно наткнулась на конверт, адресованный мне. Я прекратила работу и подобрала его.
Это было письмо от Гейвина, датированное прошлой неделей. Кто-то вытащил его из почтового ящика до меня, распечатал его, чтобы прочитать, а затем бросил в мусорное ведро.
Взбешенная, я ворвалась в дом. Близнецы сидели на полу в кабинете и играли. Тетя Бет читала одну из своих газет, а миссис Стоддард была на кухне. Дядя Филип с Джефферсоном уже ушли в отель.
– Кто это сделал? – спросила я и показала письмо. – Кто-то вытащил мою почту и выбросил.
Тетя Бет оторвала взгляд от газеты и взглянула на меня. Близнецы замерли в замешательстве.
– О чем ты говоришь, Кристи? – изумилась тетя Бет.
– О своей почте, о своей почте, – вспылила я. – Кто-то вынул ее до меня, прочитал и выбросил.
– Не думаю, что кто-либо здесь интересовался твоей почтой, дорогая. Письмо, видимо, случайно выбросили. Возможно, ты сама это и сделала.
– Нет!
– Кристи, я настаиваю, чтобы ты немедленно прекратила этот крик. В нашем доме не привыкли к подобным выходкам, – сказала она.
– Это не ваш дом! Это мой дом! Кто из вас это сделал? – спросила я, поворачиваясь к близнецам. Они съежились, как только я сделала к ним шаг.
– Кристи, оставь их в покое. Они так мило играют, – предостерегла тетя Бет.
– Это ты сделал, да? – бросила я обвинение Ричарду.
– Нет, мне не нужны твои глупые письма.
Я перевела взгляд на Мелани, и она быстро опустила глаза.
– Тогда это ты сделала, – сказала я.
Она замотала головой.
– Если они говорят, что не делали этого, то так оно и есть. А теперь прекрати это, или мне послать за твоим дядей? – пригрозила тетя Бет.
– Посылайте хоть за Президентом Соединенных Штатов, за кем угодно, – ответила я ей. – Если ты хоть раз прикоснешься к моим письмам или моим вещам, – пригрозила я Мелани, – я выдеру тебе волосы.
– Кристи!
После этого я бросилась прочь из кабинета наверх, чтобы прочитать письмо Гейвина, которое я так и не получила.
Вечером за ужином гнетущая обстановка еще более усугубилась. Я все время чувствовала на себе взгляд дяди Филипа. Как только он это замечал, его губы растягивались в едва заметную улыбку. Потом, когда я ушла к себе в комнату, он пришел ко мне.
– Могу я с тобой поговорить? – спросил он, после того как постучал.
– Да.
– Бетти Энн рассказала мне, что произошло сегодня. Мне жаль, что кто-то взял твое письмо, но не стоит обвинять всех подряд, пока ты не будешь уверена. Это так же нехорошо, как и тогда с Джефферсоном, – добавил он.
– Мелани выглядела виноватой, – ответила я в свое оправдание.
– Может быть, но и Джефферсон выглядел виноватым, и у него репутация хулигана. Правда, это не так серьезно, как порча рояля, полагаю, но все-таки…
– Кто-то вытащил мою почту, – простонала я. – Она не могла сама попасть в мусорное ведро.
– Нет, конечно. Но это могло случиться и нечаянно.
– Письмо было открыто, это не могло быть просто случайностью. Остальные письма так же исчезли, – сказала я. Он кивнул. Его лицо стало серьезным, а глаза сузились.
– Хорошо. Я подумаю об этом, но, пожалуйста, постарайся пожить немного в мире. Ладно? – спросил он, улыбаясь. – Восстановление отеля идет прекрасно. Страховка дала нам больше, чем я ожидал. У нас все будет хорошо. Наша семья снова займет свое прежнее положение в Катлерз Коув.
Я хотела сказать ему, что для меня это не важно. Мне было все равно, вернусь ли я в этот отель. Этот отель предал моих родителей, убил их. Теперь он олицетворял для меня не ту прежнюю любовь, а зло. Но я ничего не сказала. Я знала, что дядя Филип не поймет и только попытается меня уговорить как-нибудь.
Вместо этого я сделала то, что он попросил. Я избегала ссор, упражнялась в игре на фортепиано и много гуляла по пляжу. По вечерам я читала, писала письма, разговаривала с друзьями и смотрела телевизор. У меня на стене висел календарь, и я отмечала дни, оставшиеся до приезда Гейвина. Только это и мои занятия музыкой заставляли меня подниматься по утрам.
Все улеглось, и я подружилась с миссис Стоддард. В конце концов, думала я, это не ее вина в том, что тетя Бет уволила миссис Бостон и ее пригласили работать. Джефферсону она тоже стала нравиться больше, и я стала замечать, что он становится ее любимцем. Близнецы заметили это и принялись жаловаться на нее тете Бет, которая незамедлительно начала обвинять ее в плохом качестве пищи и уборки.