Шепот в ночи
Шрифт:
По его лицу промелькнула улыбка, и он оглядел вестибюль отеля.
– Что-нибудь изменилось?
– Подожди, вот увидишь главный зал, – сказала я ему.
– Ты поднимешься к нам в номер, Гейвин? – спросил его дедушка Лонгчэмп.
– Все в порядке, я разберусь с твоими вещами, – сказала его мама, видя неохоту Гейвина. – Он хочет осмотреть все с Кристи. Они давно не виделись, – добавила она, и Гейвин покраснел от смущения. Я никогда еще не встречала такого стеснительного мальчика.
– Спасибо, мама, – пробормотал он и уставился на что-то в дальнем углу вестибюля.
Как только папа с дедушкой и Эдвиной ушли, я повернулась к Гейвину.
– Хочешь прогуляться по саду к бассейну? – спросила я. – Там сейчас работа в самом разгаре.
– Прекрасно. Наверное, сегодня вечером к тебе придет много школьных друзей, – говорил он, когда мы шли по дорожке.
– Ко мне придет весь класс. Я не могла оставить без приглашения кого-нибудь из них.
– О? А какие-нибудь новые друзья появились со времени твоего последнего письма? – испытующе спросил он. Я знала, что он имел в виду: есть ли у меня новые приятели.
– Нет, – ответила я. Он широко улыбнулся, расправил плечи, откинул назад волосы, черные как смоль, такие же, как у моего папы. У него были самые длинные ресницы, такие длинные и густые, что казались искусственными. – А у тебя? – спросила я.
– Нет, – сказал он. – Я все так же вместе с Тони, Дауг и Джерри. Я не говорил тебе, но сестра Дауга помолвлена и через месяц выйдет замуж?
– Через месяц?
– Ну, – он сделал паузу, – она вынуждена.
– О, все расстроены? – спросила я.
– Полагаю, что да. Дауг не слишком об этом распространяется. Думаю, в каждой семье есть своя паршивая овца. Это мне кое-что напоминает, – сказал он. – Ферн уже здесь?
– Ага. Она подстриглась почти наголо. Кажется, папа ее еще не видел. Она переночует в отеле, а тетя Триша остановится в доме, в комнате Ферн. Так захотела мама.
– Я не виню ее. Как поживает Полина Бредли? Она все так же накручивает прядь волос на палец, когда разговаривает? – спросил он. Я засмеялась.
– Да она просто нервничает, Гейвин. Она на самом деле очень робкая девочка, – объяснила я.
Он кивнул. Оглянувшись на океан, я увидела, что облака начали рассеиваться, и можно было увидеть голубое небо в просветах между ними. Это, а также приезд Гейвина согрело мое сердце. Гейвин знал, на что я смотрю: он всегда подтрунивал надо мной по поводу того, как погода влияла на мое настроение.
– Прости за облака, – сказал он. – Я старался их разогнать, но…
– Ну хоть дождя не будет, – сказала я. – Кажется, проясняется.
– Дождь не посмеет пойти. Ты очень волнуешься перед предстоящим торжеством?
– Да, и я так рада, что ты смог приехать.
– Я – тоже, – он снова сделал паузу и взглянул на меня. – Ты такая… милая.
– Я выгляжу старше? Я этого не чувствую, – быстро сказала я. – Даже если все будут обращаться со мной как со взрослой.
Он мгновение изучал меня своими темными глазами.
– Думаю, ты выглядишь старше. И привлекательной. – Он отвернулся так же быстро, как и пробормотал эти слова, но мне показалось, что они застыли в воздухе как запах цветущих роз. – Эй, а не Джефферсон ли это вон там, на косилке?
Он помахал рукой, и Джефферсон, увидев нас, попросил Бастера, полевого рабочего, остановить косилку, чтобы слезть с нее и побежать к нам.
– Гейвин! – закричал Джефферсон.
Гейвин сгреб его в охапку и закружил.
– Как поживаешь, маленький племянник?
– Я работаю, Гейвин, стригу траву. А потом я буду помогать чинить ступеньки в бассейне. Они очень стесались.
– О, звучит очень серьезно, – сказал Гейвин и подмигнул мне. Я все еще была под впечатлением от его взгляда и слова «привлекательней».
– Хочешь посмотреть? Идем, я покажу тебе ступеньки, – Джефферсон вцепился в руку Гейвина. Гейвин беспомощно пожал плечами. Я последовала за ними, опустив голову, с забившимся от счастья сердцем. Как же спутаны были наши жизни. Гейвин и папа были братьями только наполовину, и поэтому Гейвин приходился дядей моему брату Джефферсону, но он не имел кровного родства со мной. Однако он бывало поддразнивал меня и говорил мне, что я должна называть его дядя Гейвин, потому что он теоретически приходится дядей и мне. И несмотря на то, что мы подшучивали над нашими родственными связями, этот странный союз семей невольно заставлял нас говорить о том, как мы на самом деле относились друг к другу. Мне было интересно, останется ли это для нас когда-нибудь в прошлом и не перепутаются ли наши жизни от этого еще больше. Джефферсон, показав Гейвину предстоящую работу в бассейне, побежал назад к Бастеру, чтобы закончить стрижку газонов, и мы с Гейвином снова остались наедине.
Ветер все быстрее и быстрее разгонял облака. Солнечный свет высветил часть отеля и площадок. Мы с Гейвином продолжили нашу прогулку в саду, болтая о школе и о том, чем мы были заняты в течение того времени, пока не виделись. Мы оба почти повторили все то, что писали друг другу в письмах, и казалось, что он говорит так же много, как и я. Молчание, возникавшее между нами, вызывало забавное замешательство. Когда наши взгляды встречались, мы быстро переводили их на что-нибудь другое, и оба старались придумать, о чем еще бы рассказать.
– Думаю, нам лучше вернуться, – наконец проговорил Гейвин. – Становится поздно, и мне кажется, что тебе пора готовиться к торжеству.
– Странно, но я очень нервничаю, – сказала я. – Не за себя, а больше за маму. Она хочет, чтобы этот праздник стал грандиозным.
– Так и будет. Не переживай, – успокоил меня Гейвин, улыбаясь и на мгновение сжав мою руку. Когда он отпустил ее, мои пальцы еще касались его руки.
– Ты оставишь для меня танец?
– Конечно, Гейвин. На самом деле ты будешь первым, с кем я пойду танцевать, хорошо?