Шёпот яда
Шрифт:
– Какого…?
– подумал Аот. – В имя Абисса, что? – Задумавшись – не ослышался ли он, наёмник повернулся к Гаэдинну. Эльф выглядел таким же ошеломленным, как и Аот.
– Я знаю, - продолжил Чазар, - что мы потеряли много хороших воинов, сражаясь между собой, но драконорожденные совершили преступления не только против нас, но и против Аканула. Послы королевы Аратаны заверили меня...
– Зан-акарЗераез.
– Прошептал Гаэдинн.
– … что дженази помогут нам в наших начинаниях. Мы сокрушим эту угрозу и разорим Тимантер, чтобы наказать их за предательство. После чего
В этот раз аплодисменты были еще громче.
Медраш и Баласар мчались на открытую площадь в центре Джерад-Тимара. Кхорин, пытаясь догнать их верхом на своей летучей мыши, почувствовал укол обиды, когда подумал, что они хотят выйти на неё без него.
Они и хотели. Оба воина летели по традиционному пути Защитников Копья – через промежутки в крайнем ряду колонн Рыночного этажа. Тогда Кхорин и понял, что Баласар был прав - если всадник маневрировал должным образом – если вовремя уклоняться и облетать колонны, киоски и драконорожденных, то можно вполне свободно перемещаться по этажу.
Некоторые из драконорожденных рефлекторно уворачиваясь, ругаясь и грозя наездникам кулаками, но большинство из них просто показывали свои клыкастые ухмылки и смотрели, подбадривая Кхорина или выкрикивая вслед отстающему дворфу добродушные насмешки.
Дворф был полон решимости догнать Баласара и Медраша. Он был напряжен. Но, все же, улыбался.
Он ворвался в серебристый свет Селунэ. Он огляделся и выругался. Драконорожденные были уже на полпути к вершине усеченной пирамиды, которая и была городом-бастионом.
К тому времени, как Кхорин пролетел через одну из прямоугольных отверстий в пирамиде, его друзья уже приземлились на одной из платформ. Когда Кхорин приземлил свою летучую мышь, Баласар сказал:
– Ты видел? Я выиграл. Как обычно.
– А я занял третье место, - сказал дворф. – Тоже как обычно.
– Но теперь ты летел лучше, - сказал Медраш. – И твоя летучая мышь теперь доверяет тебе.
– Он выскочил из седла и почесал летучей мыши под шеей. Животное запрокинуло голову с курносой мордой назад, облегчая доступ к мягкому месту.
Кхорин вздохнул.
– В таком случае, полагаю, мне пора уходить.
Теперь он летал. Тархан подарил дворфу свою летучую мышь. Насколько он понял, никогда из иноземцев не удостаивался такой чести.
– Я бы хотел, чтобы ты этого не делал, - сказал Медраш.
– Мы победили пепельных гигантов, но при этом понесли большие потери. Нам нужна помощь, чтобы восстановить армию.
– В противном случае, - сказал Баласар, бросая поводья своей летучей мыши оруженосцу, который ожидал, когда ему их передадут, - они заставят меня заниматься этим. Покоритель угрожает приказать нам перейти на службу к Защитникам Копья. Это что, такая награда за мою доблесть?
Кхорин усмехнулся.
– Мир полон несправедливости.
– Если ты не останешься, - сказал Медраш, - то куда пойдешь? В Восточный Каньон?
Кхорин вздохнул.
– Нет. Наши дела заняли слишком много времени. Я ни минуты не жалею об этом, но и не могу
Пытаясь избежать приливу меланхолии, внезапно угрожающему овладеть им, он выдавил из себя ухмылку.
– Кроме того, я не могу вернуться домой, в королевство дворфов, пока моя борода в таком вот состоянии.
– Передайте Аоту, Джесри и Гаэдинну наш привет, - сказал Медраш, - и отправляйтесь в путь с благословением Торма.
– Он поднял руку, и его стальная перчатка засверкала.
Кхорин почувствовал прилив тепла.
– Спасибо, - сказал он, а затем перевел взгляд на Баласара.
– Остерегайся чувств Бири. Она молода и хочет большего, чем просто веселье.
– И верно, - сказал Медраш.
– Но она была бы хорошей женой для известного воина из известного клана. Да и старейшины поговаривают, что Баласару пора остепениться.
Баласар уставился на Медраша, не найдя подходящих слов.
Кхорин засмеялся, дернул поводья, повернув летучую мышь, и постучал пятками по её бокам. Животное спрыгнуло с края платформы, на мгновение нырнуло вниз, а затем расправило крылья. Дворф снова улетел в нежную летнюю ночь.
Прижавшись обнаженным телом к Аоту, Цера посмотрела на татуированное лицо своего возлюбленного, отметила его задумчивый хмурый взгляд и вздохнула.
Амаунатор ответил на ее молитвы, вернув его с войны живым и здоровым, не считая нескольких почти исцеленных ожогов и царапин. Они отпраздновали это событие вместе с Джетом в одном из ее любимых мест - прохладный чистый пруд, где на окружающих склонах росли ивы и пурпурные и желтые полевые цветы. Затем грифон отправился на охоту, а два человека, купающихся в пруду, начали заниматься любовью, закончив на мягком, густом мхе на берегу.
Это должен был быть идеальный момент. Только вот Аот явно задумался. Опять.
Что ж, она предположила, что кроме безупречного порядка Амаунатора, ничто не могло быть по-настоящему совершенным. Но это не было поводом не отчитать его. Обрадовавшись, что он не сбрил все волосы, она переплела пальцы в самой густой поросли волос и потянула назад.
– Ой! – сказал он. – Зачем?
– Как обычно, - сказала она.
– Я только что поделилась с тобой своими женскими ценностями. Ты должен быть безумно счастлив.
Он вздохнул.
– Я знаю, что должен. В смысле, я счастлив! Мне очень приятно быть с тобой! Это я к тому, что я знаю, что должен быть счастлив.
– Опять треплешься. – Сказала она.
Он улыбнулся.
– Да? Хорошо, постараюсь говорить понятнее. Меня не должно волновать то, что Чазар лжет, чтобы оправдать несправедливую войну. Братство умерло бы от голода, если бы мы сражались только за благородные цели. Мне должно быть все равно и на то, что мне нравятся Баласар и Медраш. Каждый наемник знает, что время от времени он смотрит на поле битвы и видит друзей, стоящих по другую его сторону. Все, что должно иметь значение – это то, что у нашего работодателя новая цель, а наша победа принесет нам много золота.