Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
– Не сомневайся: я всё выполню…
Бредерой, о котором шла речь, полгода назад появился в малльских землях и объявил себя сыном и наследником известного вождя, погибшего около тридцати лет назад вместе со всеми своими соплеменниками от меча авидронского цинита. То был самый знатный племенной вождь, настолько знатный, что имел право носить шкуру снежного барса. Он заслужил репутацию и самого лютого воина, единственного из всех малльских вождей, кто не подчинился воле пришлых. Когда-то в древние времена его племя было наиболее могущественным и многочисленным, к тому же и самым воинственным и даже однажды объединило вокруг себя все малльские племена, роды, селения и общины.
Известие о появлении некоего Бредероя – человека, выдающего себя за знатного малла, с быстротою камнепада распространилось в горах и долинах. Горцы быстро собрали синдан, где присутствовали все вожди, белобородые и многие влиятельные маллы, и после долгого пристрастного допроса чужака признали. Не все были рады его появлению: многие малльские селения когда-то основательно пострадали от нападений отца Бредероя, мстившего соотечественникам за сношения с авидронами, однако большинство горцев встретили скитальца благожелательно. Учитывая родовитость Бредероя, синдан решил нарекать его в дальнейшем вождем, разрешил ему носить шкуру снежного барса, выделил в пользование личные земли и согласился оказать посильную помощь в возведении нового родового селения.
Но жизнь пахаря или скотовода новоиспеченного вождя привлекала мало. Вверив заботы об обустройстве на новом месте своим сомнительным, тоже пришлым, помощникам, он, оказавшись вдруг при больших деньгах, собрал вокруг себя горячие головы и ударился в бешеную разгульную жизнь, полную оргий, каких-то тайных встреч, заговоров и темных дел. Его встречали то в одной малльской деревне, то в другой; а то неожиданно он появлялся с товарищами в авидронском поселении, и его видели в акелине с люцеями или в кратемарье за одним столом с состоятельными грономфскими торговцами.
У маллов, таких, как Ахлерой, везде были свои глаза и уши. Поэтому о жизни Бредероя другие вожди знали всё или почти всё, причем одни обвиняли его в предательстве, а другие верили, что всё его странное поведение – лишь хитроумное лицедейство и что у него на уме тайные планы, несомненно направленные против исконных врагов – ненавистных авидронов.
Прошло несколько месяцев, и в разных местах вдруг участились нападения на авидронов. Сначала ушел в горы и не вернулся небольшой авидронский отряд. Потом случилось нападение на придорожный почтовый пост. Затем кто-то перерезал всех мастеровых и подручных на одном из участков Великой Подковы. И по горам покатился упорный слух, который одни передавали с ужасом, другие – с надеждой и плохо скрываемым восхищением: это всё Бредерой! Больше некому.
А однажды Бредерой явился напрямик к Ахлерою и без предисловий предложил вместе напасть на авидронский обоз, груженный оружием, тканями и съестными припасами. Одноглазый вождь внимательно выслушал казавшийся безупречным план и сразу согласился.
Бредерой чувствовал, что за ним постоянно наблюдают. Где бы он ни был и что бы он ни делал, даже если в полном одиночестве охотился с луком на каменного барана, одна или две пары малльских глаз следовали за ним неотступно, как бы далеко от жилья он ни отходил. Даже его новые соратники, которые сразу же окружили богатого независимого вождя преданной толпой в ожидании легкой наживы и разных милостей, кому-то сообщали о нем все, что знали. Бредерой хотя и сам был малл, но ощущал себя здесь, на родине, чужаком, изгоем. Временами все соплеменники казались ему одним цельным организмом, где каждый орган неразрывно связан с другим, а он – всего лишь чужеродный нарост, который в любое мгновение можно просто сковырнуть.
Вот и сейчас, сидя у костра и разговаривая с двумя горцами, дальними родственниками, Бредерой спиной чувствовал, что на него смотрят и о нем говорят. Это Ахлерой – надменный, отчаянный и чрезвычайно озлобленный предводитель всех недовольных горцев, безрассудный сын своего благоразумного отца, мечтающий о едином государстве маллов и о троне малльского интола, и Бахи – мелкий вожак, его высокомерный и пустоголовый прислужник.
Неслышно ступая, из-за деревьев появился следопыт и сообщил Бредерою что-то важное. «Пошли», – сказал вождь своим людям, трем десяткам горцев, вооруженных короткими луками, метательными топориками и малльскими гарантами – однолезвийными изогнутыми мечами, со смещенным к концу клинка центром тяжести. Он также кивнул Ахлерою, который, помедлив, нехотя поднялся и отдал собственному отряду необходимые указания.
Лошадей оставили здесь же, с собой взяли только самое необходимое. Разбившись на три отряда, Бредерой, Ахлерой и Бахи долго пробирались сквозь густые заросли эйкуманги. Не разговаривали, старались ступать осторожно, только изредка перекликались короткими птичьими криками. Вскоре добрались до крепкой каменной дороги, рассекавшей долину прямой, казавшейся бесконечной, линией. Широкие придорожные полосы, когда-то очищенные и присыпанные песком с галькой, уже успели густо зарасти, так что разлапистые ветки деревьев местами нависали над самой дорогой. Здесь маллы затаились, и каждый выбрал для себя подходящее место.
Терпеливо ждали. Наконец впереди появились три всадника, в которых маллы при их приближении узнали авидронских цинитов. Воины следовали шагом, держались настороже и внимательно осматривали придорожное пространство. Не заметив ничего подозрительного, они проехали мимо, в нескольких шагах, и горцы – те, кто понимал авидронский язык, – слышали, как они говорили о флатонах, которые не сегодня-завтра пересекут пролив Артанела и хлынут в Междуречье.
Потом показался обоз. Он состоял из сотни повозок, нескольких крытых колесниц и пятидесяти навьюченных верблюдов; все телеги были до предела нагружены товаром, а мохноногими авидронскими тяжеловозами правили невоенные возничие из разных племен – среди них находилось и несколько «равнинных» маллов. Караван охраняла всего лишь полуайма пеших гарнизонных воинов.
Когда повозки поравнялись с маллами, Бредерой издал боевой клич, и его лучники сразу же пустили стрелы, поразив нескольких авидронских цинитов. Вслед за этим горцы выскочили из своих укрытий и бросились к обозу. Раздались крики, тревожные сигналы рожков; напуганные лошади заржали, а некоторые из них шарахнулись в сторону, накреняя повозки. Многие возничие бросили поводья: одни в страхе побежали, другие вынули припасенные мечи и копья, решив защищаться.
Ахлерой со своим отрядом должен был встать на пути обоза и первым метнулся вперед, крепко сжимая опущенный к земле паранг. Оказавшись рядом с двумя воинами, шедшими впереди колонны, он в четыре движения буквально искромсал их, и густая авидронская кровь забрызгала всё его лицо. Возница на головной повозке изо всех сил подхлестнул лошадей; животные дернули телегу и рванулись вперед, едва не затоптав малла, который, впрочем, ловко скользнул в сторону, отделавшись царапиной на лице.
Ахлерой не сразу пришел в себя от того счастливого безотчетного чувства, которое испытал, убивая авидронов. Когда же он опомнился и огляделся, везде уже исступленно сражались его воины, а в двадцати шагах лежала вверх колесами злосчастная повозка. Рядом взбрыкивали, пытаясь подняться, раненые лошади; кругом валялось содержимое разбитой телеги: бочки, мешки, амфоры и всякая мелочь.
Циниты Инфекта оказали нападающим ожесточенное сопротивление. Те из них, кто не пострадал в самые первые мгновения боя, сгрудились, создав некоторое подобие строя, и решительно защищались. Через некоторое время многие из них погибли от стрел и метательных топориков, но и маллы понесли значительный урон от самострелов, дротиков и метательных ножей.