Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
– Мечтаю только об одном, – продолжала Андэль, несколько запинаясь от смущения, – о свадьбе и о большом свадебном обряде. И более ни о чем…
В этот миг ДозирЭ был почти безумен. Им управляли только чувства и инстинкты. Еще мгновение, и он упал бы замертво, не выдержав пытки смирением. Как бешено билось сердце в груди, как трудно было дышать! Какую слепую ярость испытывала его изнемогающая плоть!
Откуда-то из-за озера подули теплые ветра и мало-помалу рассеяли в небе слоистую перину облачности. Над головой одна за другой красноречиво вспыхивали далекие голубые звезды. Вскоре всё небо украсилось дивным бисером из ярких огоньков. А из-за сиреневого ночного облачка показалась любопытная Хомея и вдруг с церемониальной пышностью осветила ДозирЭ и Андэль сильным янтарным лучом. В этом чудесном озарении простые слюдяные камешки под ногами молодых людей вдруг превратились в бесценные светящиеся алмазы и рубины, а всё вокруг вдруг вспыхнуло волшебными матовыми красками, заиграло загадочной светотенью.
Зыбкие прибрежные воды, искрящиеся звездными отражениями, липко обволакивали плоские бережка в десяти шагах, нежили их лениво, причмокивали в сонливом удовольствии.
Тяжело шлепнулась об воду рыба, в чаще затрещало старое дерево.
Андэль разделась первая – скинула все, что на ней было. Молодой человек последовал ее примеру.
Чтобы погасить огонь страсти, понадобилась вся ночь и добрая часть утра. Молитвы и безмятежные ласки вдруг сменялись истязаниями, долгими, ожесточенными, сладостными. ДозирЭ атаковал и атаковал, неистово, не отступая, и каждый раз штурм оканчивался бурным ликованием, где торжество было взаимным.
Теперь Андэль и ее возлюбленный, на радость Чапло, зажили, как муж и жена. ДозирЭ не отходил от любимой дальше чем на два шага, и они постоянно льнули друг к другу. Каждая ночь выматывала их без остатка, так что днем они ходили сонные и обессилевшие. Они разбили в саду, ближе к озеру, высокий шатер, использовав разные старые ткани, какие подвернулись под руку, и теперь всё время пропадали там, иногда не появляясь целыми днями. Приближаться к этому месту разрешалось только Кирикилю, который время от времени приносил сюда еду, оставляя ее у входа.
Однажды Андэль сходила домой и принесла ларец Инфекта.
– Он твой! – сказала она ДозирЭ. – Ты можешь делать с ним все, что захочешь.
ДозирЭ без слов принял дар, ухватил Андэль за талию и увлек к озеру. Там они сели в маленькую рыбацкую лодку и заплыли на глубину. Бросив на дно весло, ДозирЭ взял в руки ларец Алеклии и решительно поднялся во весь рост. Лодка качнулась.
– Нас больше ничто не должно связывать с прошлой жизнью! – велеречиво сказал он и со всей силы швырнул ларец в воду. Он булькнул и камнем пошел ко дну. ДозирЭ посмотрел на девушку и встретил ее спокойный благодарный взгляд.
Близился месяц, на который была намечена свадьба. Всеми приготовлениями занимался никогда не унывающий Чапло. С его лица не сходила счастливая горделивая улыбка. Большой свадебный обряд требовал недюжих усилий: необходимо было возвести почти целый город временных построек. Гостей ожидали не меньше тысячи, а моления, пиршества и игры в таком случае продолжались десять дней. Поэтому Чапло помогали несколько его товарищей из соседних землевладений и из деревни – такие же, как и он сам, старые, но еще достаточно крепкие ветераны. За кувшином нектара они любили вечерами подолгу спорить о тонкостях старинных авидронских обрядов, в которых каждый считал себя первейшим знатоком. Иногда такие вечера заканчивались сначала спорами, а потом и легкой кулачной потасовкой.
ДозирЭ взялся возводить новый дом, куда собирался сразу после свадьбы привести жену-красавицу. Он задумал окруженное крепкой стеной изящное двухъярусное здание, с мраморной лестницей и садом, с большой роскошной залой, с двумя десятками по-грономфски украшенных покоев. Были предусмотрены купальни, просторные конюшни и множество хозяйственных пристроек. Не дворец, но и не обычный дом – такие жилища часто можно было видеть в тех местах, где землевладельцы процветали. Молодой человек привел сразу пятьдесят мастеровых и подручных и заказал множество материалов: в большом количестве известняковые и мраморные блоки, двести повозок рукодельного камня, дорогой отделочный гранит нежно-розового цвета, дерево ценных пород. Из Грономфы приехал известный зодчий с двумя учениками, которого прислал щедрый Идал. Кроме этого, два раза наведывался Арпад, сопровождая целые караваны со всякой всячиной.
Тяжелые золотые монеты, которые были получены от Идала, несомненно, являлись немалым богатством, и, по правде говоря, ДозирЭ не собирался их понапрасну тратить, ну, может быть, чуть-чуть, надеясь в свое время всё потраченное вернуть, но, засунув руку в кошель однажды, молодой человек уже не смог остановиться – он был слишком поглощен своей любовью – и встревожился только тогда, когда в кожаном кошеле недоставало уже более половины монет. Тут он глубоко задумался и в первый раз пожалел о сокровищах, которые так опрометчиво отправил в вечное заточение на дно глубоководной Удолии…
Из Грономфы приехал известный яриадский живописец и скульптор Друзилл. С ним было два десятка учеников и подручных, а также привезенная в особой повозке тектолитовая глыба телесного цвета. Он возжелал высечь из этого ценнейшего материала статую обнаженной Андэль, сообщив при этом, что о девушке, не переставая, говорит вся Авидрония и что ее, бесспорно, считают первой красавицей страны. «Народ хочет лицезреть это божье создание».
ДозирЭ прогнал Друзилла, пообещав вспороть ему брюхо. Тот через некоторое время вернулся и предложил тридцать инфектов. ДозирЭ, не думая, схватился за кинжал, но тут появился самодовольный хитрый Кирикиль и долгое время о чем-то договаривался со скульптором.
– Рэм готов заплатить десять берктолей за тридцать дней позирования, – по окончании беседы деловито сообщил Кирикиль и лукаво добавил: – Он готов и меня лично наградить десятью инфектами за то, что я буду всё это время охранять девушку от случайных посягательств.
ДозирЭ вскипел, но тут вмешалась сама Андэль, которой не составило никакого труда уговорить молодого человека. Она сказала, что не совсем разумно отказываться от таких денег, тем более что предложение Друзилла совершенно обычное и многие жены даже самых родовитых авидронов почитали бы за честь совершенно бесплатно позировать в обнаженном виде такому именитому художнику. Она говорила так ласково и так убедительно, что вскоре молодой человек и сам не понимал, с чего он так взъярился.
Друзилл, сластолюбивый молодой красавец, выстоял только двадцать дней. Причем деятельность его в это время напоминала приступы какой-то болезни. Он то набрасывался, как безумный, на работу, выколачивая из камня искры, то, надолго замерев, лихорадочно пожирал глазами обнаженную Андэль, то кричал на своих подручных из-за того, что они непристойно пялятся на девушку, а то вообще швырял скарпель и киянку и уходил в лес, оставляя грубые работы на учеников. Наконец он не выдержал и, быстро собрав всё свое имущество, отбыл в Грономфу, сказав сквозь зубы, что сделал уже достаточно для того, чтобы закончить работу самостоятельно в мастерской. Однако рассчитался сполна. Получил свою награду и Кирикиль, который все эти дни ходил какой-то потерянный, с ошалевшими глазами. Он очень обрадовался, когда его временным обязанностям пришел конец.