Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
Поскольку через месяц после Битвы под Воггом Ополчение было распущено, чудом выживший Идал – от всего его отряда осталось не больше двадцати человек – вернулся в пылающую победным пурпуром Грономфу и вновь сменил военный плащ на темно-зеленую парраду богатого горожанина. Первое время эжин был неразлучен с такими же, как и он, отпрысками старинных родов. Сойдясь с ними в походе, он сейчас в их обществе предавался пирам и разнообразным усладам.
Грономфа день и ночь ликовала, восславляя Божественного, армию и Авидронию. Город превратился в одну большую семью, где все люди, вне зависимости от сословия и достатка, вдруг стали братьями, ибо это была общая победа и шли к ней все вместе, через страх, тревоги, утрату близких. В эти дни, когда у каждого авидрона сердце колотилось от какой-то необыкновенной всепоглощающей радости, когда у ночных костров мусак обнимал белита, а эжин пил из одной чаши с нищим, Идалу хотелось быть вместе со всеми, тем более что героев сражения с флатонами повсюду привечали особо. Постепенно, однако, гуляния утихли, Грономфа приобрела свой прежний довоенный облик, в город вернулись все жители, появились толпы инородцев, и на улицах вновь стало шумно, пыльно и тесно.
Идал понемногу отошел от своих новых друзей, которые, будучи с рожденья обеспеченными людьми, вели праздный образ жизни, не собираясь чем-либо серьезно заниматься, и увлекся посещением Рестории. Его героическое прошлое, его достойный вид, его великолепные ораторские способности, а главное, его щедрые вклады быстро принесли ему почет и уважение. Он был избран от своего народного собрания представителем по наблюдению за расходованием средств Инициатами и даже один раз присутствовал на заседании Совета Пятидесяти и видел Провтавтха. Впрочем, общественная деятельность эжину быстро надоела, поскольку отнимала много времени и средств, а между тем старый доверитель рода Безеликских умер, и заниматься делами стало совершенно некому. Идал вернулся к денежным книгам, которые не открывал уже более полугода, и тут не только убедился, что утратил почти все, но и обнаружил, что образовались внушительные долги, которые следует немедленно погасить во избежание худших неприятностей. Денежные потери, которые он понес в Карле Ролси и Панабеоне, нанесли такой непоправимый ущерб, что впору было вновь седлать боевого коня и бежать от всех проблем в партикулы.
В Грономфе тем временем вновь закипела деловая жизнь. Возводились дворцы и доходные дома, открывались торговые форумы, гомоноклы, кратемарьи. Братства строили огромные ремесленные и художественные мастерские. Видя это, Идал продал все, что еще оставалось в его владении, кроме родового дворца в Старом городе, где по-прежнему хозяйничал Эртрут, заткнул все прорехи, а оставшиеся средства попробовал выгодно вложить. Но тут он столкнулся с невиданной доселе предприимчивостью грономфеких негоциантов, исключительно жестким соперничеством и за последующие несколько месяцев больше потерял, чем приобрел. Он впервые пожалел, что предал семейное дело. А ведь великолепные разнообразные ткани рода Безеликских ценились не только в Грономфе и в Авидронии, но и во многих дальних городах и странах. Не было теперь у Идала ни плантаций льна, хлопка и тоскана, ни ткацких мастерских, ни гомоноклов и лавок, куда могли пожаловать покупатели, ни торговых кораблей, а главное – не было теперь мастеровых, знавших особые секреты ремесла…
Все это время Идал с каким-то необъяснимым волнением в сердце ждал появления ДозирЭ, этого новоявленного потомка дорианских интолов и неутомимого игрока в стекляшки со смертью, рассчитывая вдруг увидеть его, живого и невредимого, с новыми наградными платками на шее. Он тайно тосковал о времени славных и рискованных похождений, о дружбе «на крови», такой простой, крепкой и открытой. Он надеялся, сам себе в этом не признаваясь, что ДозирЭ придет и вновь позовет его с собой в далекий и опасный путь, но шли дни и месяцы, а ДозирЭ не появлялся, и никто о нем ничего не знал…
Бузилл Арагоста и Кумистр отступали до самых Пизар. Здесь они крепко поссорились, и их пути разошлись. Первый Принц решил не искушать судьбу и вернуться домой, но его сын по-прежнему хотел драться, невзирая на грозящую опасность полного разгрома.
Армии Алеклии и Лигура были уже близко. Инфект Авидронии, преодолев более полутора тысяч итэм пути по Междуречью, снял осаду с Дати Ассавар, которая находилась в блокаде почти год, и, вмиг очутившись по другую сторону Алинойских гор, на берегу залива Обезьян, двинулся по побережью на Пизары, по пути уничтожая разрозненные отряды принцев и покоряя народы, сражавшиеся на стороне Фатахиллы. В пятидесяти итэмах от Пизар он соединился с Лигуром, который только что разбил бедлумов и взыскал с них за союзничество с флатонами невиданный откуп.
Бузилл Арагоста, воспользовавшись быстроходной галерой, стремительно пересек пролив Артанела и первый из всех флатонов, участвовавших в походе, ступил на берег острова Нозинги. Говорят, на том берегу его встречал сам Фатахилла. Но большинству принцев и вождей не суждено было более увидеть родину: сновавшие в проливе авидронские корабли потопили почти все плоты.
«…И беззащитные островитяне, только отплыв, увидели корабли Грономфы. И сгрудились тогда в ужасе, и стали молить о пощаде, не желая найти свою погибель в подводном царстве Букорозица. Но жестокие авидроны думали только о мести, их малые галеры на полном ходу врезались своими длинными железными носами в хрупкие плоты и разносили их в щепки. И тогда тысячи белолицых оказались в воде, тщетно взывая о помощи. Но не было им спасения: они увидели стаи приближающихся громадных акул… И пенились черные от крови воды пролива Артанела… И содрогнулись тогда народы!» – сообщал известный летописец.
Разыгравшаяся драма заставила часть флатонов отказаться от попытки вернуться домой. Они присоединились к армии Кумистра, который в последний момент не отважился на прямое столкновение с объединенной авидронской армией и засел в столице Пизар – городе Старей, обнесенном тройным рядом высоких крепких стен. Алеклия очень обрадовался этому обстоятельству, посчитав, что сын Бузилл Арагосты сам загнал себя в ловушку, и поспешил осадить город. Уже через месяц в Спарее съели всех лошадей, начался голод, и вскоре от трехсоттысячного войска Кумистра осталось не больше половины. К тому времени стены города были уже почти разрушены метательными снарядами, и Алеклия решился на штурм. Кумистр на глазах своих воинов погиб в схватке, но тела его так и не нашли, многие принцы вместе со своими отрядами сдались.
Флатоны были разгромлены, но Алеклия, вдохновленный ходом кампании, на этом не остановился. Теперь он возмечтал о завоевании Интолий флатонов и о пленении не кого-нибудь, а самого Фатахиллы. Разместив на транспортных кораблях пять эргол (примерно триста тысяч цинитов), он в сопровождении Лигура отправил их в Бузу. Флатоны ничего подобного не ожидали, считая, что Инфект Авидронии не осмелится высаживаться на острове, и поэтому поначалу не оказали должного сопротивления. Лигур без боя взял город и пленил почти всех его жителей – свыше полумиллиона человек. Потом авидронский полководец двинулся со всеми эрголами в глубь страны, но тут вблизи появилось стотысячное войско флатонов, и он дал бой. Разбив врага, Лигур тут же вынужден был опять сражаться, потом опять… Четыре сражения подряд, четыре блестящих победы при ничтожных собственных потерях. Однако вскоре он получил сообщение, что на подходе сразу три очень больших армии белолицых – каждая численностью не меньше пятисот тысяч, и одну из них возглавляет Бузилл Арагоста. Он написал об этом Божественному, прибавив, что Фатахилла, по всей видимости, располагает еще несколькими миллионами воинов и поэтому Нозинги завоевать невозможно, и отправил послание самой быстрой галерой авидронского флота. Инфект с той же галерой прислал распоряжение срочно возвращаться. Лигур, с трудом отбиваясь от наседавших флатонов, погрузил партикулы на корабли, разрушил Небесный шатер – великолепнейший дворец Фатахиллы, поджег город и отбыл на материк…
Вскоре Алеклия оставил Лигура с четырьмя эрголами на берегу залива Артанела, поручив ему покорить Галермо, вудов и многих других бывших союзников Фатахиллы, а также навечно отторгнуть у завоеванных Пизар обширные земли и основать на них большую авидронскую колонию с городом-крепостью, где военные и торговые порты, столь необходимые Грономфе в проливе Артанела, были бы защищены мощным фортом. Сам же посадил свою армию на корабли и вместе с ней отправился в Авидронию. По пути он остановился в Бионе у Атревида Послушного и, поблагодарив его за то, что тот нашел в себе силы воспротивиться воле Фатахиллы, заключил с ним всеобъемлющий договор о мире и сотрудничестве в различных сферах, в том числе и военной. Сделав этот шаг, бионридский интол открыто становился на сторону Авидронии и разрывал всякие отношения с Фатахиллой.
Громоподобный Фатахилла, Интол всех интолов странствующих племен флатонов и народов Темного океана, запахнутый в меховую мантию и в шарпере, надвинутом на брови, лихорадочно мерил широкими шагами пространство небольшого шатра. Стоял страшный холод, шатер в нескольких местах был разорван, и Фатахилла никак не мог согреться: тепла от медной факельницы явно недоставало. Непривычная унылая обстановка добавляла еще горечи в сердце, и без того надорванное всеми ужасными событиями последних дней.