Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
Палач развернул онисовый свиток, и площадь мгновенно смолкла. Люди напряженно вглядывались и вслушивались, чтобы ничего не пропустить.
– Я, Тхарихиб Тедоус династии Тедоусов, интол Иргамы, хозяин всех ее городов и селений, владеющий жезлом власти, решил, что будет так!.. – громко читал палач, и звуки его чистого раскатистого голоса доносились до самых дальних закоулков.
– При помощи верных слуг моих я изловил авидронского лазутчика, который под личиной торговца пальмовым маслом, изучив в совершенстве иргамовский язык, выпытывал наши секреты и желал нанести урон нашему государству.
Обвиняемый сознался, что он – Гражданин Авидронии и является десятником Вишневых плащей. Что послан он Алеклией и его коварными слугами. Что ему было поручено подсчитывать численность наших отрядов, вступать в дружбу с десятниками и сотниками доблестной иргамовской армии, а также принуждать росторов к предательству и призывать их к неповиновению. Только под пытками он признался, что собирался проникнуть в Солнечный дворец, убить меня, интола Иргамы Тхарихиба и мою жену Хидру, а также малолетнего наследника Нэтуса…
Толпа на площади охнула. Какая-то женщина-селянка упала в обморок, то ли испугавшись за жизнь интола, то ли не выдержав давки.
Хавруш исподтишка посмотрел на Тхарихиба. Тот с горящим взором наблюдал за действом, покусывая губу. Было видно: он доволен и наслаждается зрелищем.
Верховный военачальник отвел глаза от интола и повернулся к несчастному авидрону, истерзанному пытками. Он вдруг заметил, что тот как будто пришел в себя, собрался с силами и вытянулся во весь рост.
Теперь он стоял без посторонней помощи, расправив плечи и приподняв подбородок. Гордо, даже с некоторым чувством презрения, он смотрел вниз, на гудящую, копошащуюся людскую массу.
О Дева! – изумился Хавруш. Этот изувеченный беззубый старик, который недавно был молодым здоровым мужчиной, почти юношей, еще находит в себе мужество смело глядеть в глаза смерти!
Глупцы, бездельники! Надо было его растоптать, сломать окончательно. Показать толпе опустившееся животное, кающегося негодяя, достойного самой страшной кары. Глупцы!
– Обладая всей властью в Иргаме, – продолжал палач читать указ Тхарихиба, – я… прощаю ему все преступления перед интолом и его семьей и дарую ему свободу…
Авидрон не выдержал очередного неожиданного поворота судьбы, ноги его подломились, и он едва не рухнул на помост.
Народ онемел. Самые кровожадные гневно закричали, и тут же в толпе блеснули клинки. Многие заметно огорчились.
Раздался возмущенный гул, но палач после паузы поднял руку, и недовольные смолкли в ожидании развязки.
– Но за все преступления перед Иргамой и всем народом, перечисленные выше, я повелеваю сжечь оного на костре!
Все несколько сот тысяч иргамов, которых смогла вместить площадь, разом облегченно вздохнули. Многие обратились счастливыми взорами в сторону галереи, хорошо освещенной факельницами, где за решетчатым окном восседал их правитель. Люди благодарили Тхарихиба радостными возгласами.
Верховный военачальник восхищенно посмотрел на Тхарихиба. Хавруш еще никогда не слыхивал о такой изощренной пытке: смерть – свобода – и вновь смерть….
Дальше всё происходило стремительно. С приговоренного сорвали остатки одежды, схватили за немощные руки, стянули запястья толстой веревкой, перекинутой через шпату, и, взявшись за другой конец, подняли тело над землей. Несчастный оторвался от помоста и повис над самым центром костра.
Палач посмотрел на галерею, ожидая команды. Тхарихиб поднял руку. Палач кивнул головой, спустился вниз, принял у помощника факел. В самый последний момент он поднял голову и посмотрел на обреченного авидрона, который с перекошенным ртом, с выпученными глазами наблюдал за действиями палача.
– Не бойся, осталось совсем немного. Скоро ты встретишься с Девой и тебе станет легче! – негромко подбодрил палач. Он говорил искренне.
Приговоренный благодарно кивнул своему единственному утешителю и в последний раз оглядел площадь. Она освещалась тысячами огней.
И опять авидрон прошептал какое-то слово. Люди изо всех сил напрягли слух и зрение.
– Он говорит – Хавруш! – закричал тот, кто разобрал сказанное.
– Хавруш! Хавруш! – повторяли люди, удивленно переглядываясь.
Хавруш раздосадованно сплюнул и выдернул из ноздри еще несколько волосков.
Да, он и вправду несколько раз спускался в пыточный подвал, чтобы лично добиться признания от авидронского лазутчика…
– Мой брат, – обратился к Верховному военачальнику Тхарихиб, и голос его был раздраженным. – Что-то сегодня слишком часто упоминается твое имя. Уж не стало ли тебе мало той власти, которой ты обладаешь?
Хавруш едва не подпрыгнул на сиденье.
– Что ты, Тхарихиб, что ты! Все помыслы мои связаны лишь с благополучием твоим и нашей Иргамы. Ты сам доверил мне дела, которые я вершу в угоду твоему благоденствию. Скажи только слово, и я удалюсь от дел, чтобы в тиши садов предаться философским занятиям. Об этом я только и мечтаю!
– Знаю я, как ты заботишься обо мне и о моем государстве, – отвечал интол, не обращая внимания на его слова. – Ты желаешь нам благополучия? Зачем же ты развязал эту ужасную войну с Авидронией?
Хавруш стал пунцовым. Он вцепился в подлокотники сиденья и отвечал, едва сдерживаясь:
– Ты знаешь, о мой любимый брат, что, вступив в союз с Фатахиллой, мы вынуждены были напасть на авидронский город. И Слепая Дева не предоставила нам иного выбора. Или ты предпочел бы воевать вместе с Авидронией против флатонов?
В глазах Тхарихиба промелькнул испуг. Хавруш понял, что попал в цель, но, не дожидаясь ответа, выпустил еще несколько отравленных стрел в грудь любимого брата:
– Кроме этого, Громоподобный, как ты знаешь (да поможет ему Дева!), проявил невиданную милость, и золотой дождь пролился на наши оскудевшие земли. Что сталось бы с нами без этих денег? Ведь страна разорена. Теперь та армия, которая противостоит Алеклии, те крепости, которые были недавно построены, – всё это принадлежит Фатахилле. Это его берктоли мы съедаем и выпиваем на пирах, это из его берктолей сшиты твои одежды. Даже вот это празднество, даже эта казнь – всё это делается на золото, привезенное с острова Нозинги. Фатахилла несметно богат, а армии его всесильны. Разве будет нам страшно за его спиной?