Шерас
Шрифт:
Счастливое спасение вселило в сердце несчастной Хидры довольно смелые надежды, тем более что она посчитала, будто за нее заступилась справедливая и всемогущая Дева, изменив своей волей ход событий. Наверняка она и в будущем также будет ей покровительствовать. Но вскоре она убедилась в наивной несуразности своих упований. Считая себя прощенной и свободной, ну хотя бы отчасти, она надеялась вновь занять свои великолепные покои и даже намеревалась сама подобрать себе новых слуг взамен казненных, а затем предаться молитвам до изнеможения, в которых смогла бы выказать благодарность своей защитнице. Но здесь в действие вступил тот коварный онис, который она подписала накануне собственной казни. Теперь она уже не была интольей Иргамы, ей ничего не принадлежало, даже подаренные Тхарихибом украшения, она уже сама себе не принадлежала — ее полноправным собственником был Верховный военачальник Иргамы.
Хидру держали взаперти в скромном жилище, в той части Солнечного дворца, которую занимал Хавруш. Снаружи у двери день и ночь сменялись хмурые стражники, а прислуживающие рабыни боялись сказать лишнее слово да еще явно за ней приглядывали. Нэтуса позволялось навещать только с разрешения Наставника, то есть Хавруша, свидание проходило в присутствии многих людей и было кратким.
Примерно каждый второй день, ближе к ночи, Хидру приводили в покои Верховного военачальника, и тот, не церемонясь, будто она бесправная рабыня, жадно и не слишком умело овладевал ею.
Бывшая интолья быстро поняла, что она — вечная пленница, и печаль об ушедшем в небытие прошлом завладела ее сердцем. Это же заточение! Каждый шаг ее теперь, каждый вздох находится под неусыпным вниманием соглядатаев, ее хозяин пользуется ею тогда, когда захочет, ей даже не позволяют проводить с Нэтусом столько времени, сколько она пожелает, а ведь она так мечтала посвятить всю себя заботам о сыне! Впрочем, Хидра еще на что-то надеялась и, прежде всего, конечно, думала о Дэвастасе, которого пока еще никто не смог изловить. Он, несомненно, помнит о ней и вряд ли откажется от затеи вызволить ее из плена и увезти на тот самый остров, о котором говорил. Именно об этом она размышляла целыми днями, даже когда находилась на ложе Хавруша. Рано или поздно внимание Наставника ослабнет, а его соглядатаи обленятся. И тогда бежать из Солнечного дворца не составит труда. Однако здравый смысл подсказывал ей, что ее храбрый возлюбленный не сможет ее выручить, пока Масилумус осажден, пока существует «грономфская удавка», как с горечью прозвали горожане возведенную авидронами вокруг города осадную стену.
Этой ночью Хавруш ее почти не трогал. Озабоченный своими мыслями, он рано заснул, но и рано проснулся, невзначай разбудив свою покорную пленницу.
— Что-то случилось? — взволнованно спросила Хидра, удивленная столь ранним пробуждением Верховного военачальника. — Штурм?
В эти дни все ожидали штурма, это была единственная тема разговора в Солнечном дворце, в любом городском доме, на улицах, на рынках, в храмах, поэтому если случалось что-то необычное, первое, что приходило в голову, — авидроны все-таки начали штурм.
— К счастью, нет, — отвечал Хавруш, облачаясь при помощи рабынь в свои пышные одежды. — Ничего особенного, просто… просто я должен встретиться с Алеклией.
— С Алеклией? — приподнялась на руке Хидра. Сон как рукой сняло.
— Ну да. Что тут странного? Когда идет война — это дело самое обычное.
Хидра оставила ложе, окунула свое соблазнительное тело в шелковую тунику и присоединилась к служанкам.
— Ты будешь просить мира? — поинтересовалась она как бы между делом, помогая Хаврушу обуться.
Верховный военачальник сверху вниз посмотрел на бывшую интолью, которая ловко управлялась с кожаными ремешками, туго, но бережно, чтобы не причинить неудобства, затягивала их на щиколотках, и не удержался от умиленной улыбки. Мог ли он представить хотя бы год назад, чтобы интолья великой страны, эта черноволосая гордячка, настолько его ненавидящая, будет покорно стоять на коленях у его ног и своими нежными холеными пальчиками касаться его ступней и так подобострастно поглядывать, словно преданный пес. Хавруш умиротворенно потрепал молодую женщину по щеке, и она благодарно прижалась к его руке.
— Почему мира должен просить я, а не он? — вспомнил Верховный военачальник про вопрос. — Мы тут спокойно отсидимся в сытости и беспечных усладах. А он опять останется ни с чем и поедет в Грономфу оправдываться перед своими народными собраниями, как было во времена Кадиша. Так что мир нужен прежде всего ему.
— Но Кадиш-то он взял?
— Это потому, что я его сдал. Но Масилумуса ему не видать. Невозможно захватить город, защищаемый столь крупным гарнизоном.
Некоторое время спустя Хавруш приступил к утренней трапезе, а Хидра ему прислуживала, получая время от времени разрешение отведать с его блюд тот или иной лакомый кусок. Верховный военачальник, по обыкновению, ел много, и это походило на площадное представление: трудно было поверить, что человек, созданный, как и все, из плоти и крови, может за один присест поглотить такое количество пищи.
Все происходило на открытой галерее Солнечного дворца, находящейся на большой высоте, и отсюда было видно, как плавают над городом, подергиваясь от сильных порывов ветра, два авидронских воздушных шара; внизу же, в масилумусских городских кварталах, клубились дымы пожаров.
— Негодяи! Я приказал изготовить особые стрелометы, чтобы можно было метать в шары большие стрелы. Но эти матри-пилоги летают так высоко, что их невозможно подбить, — с досадой произнес Хавруш.
— Я хочу попросить авидронского правителя, чтобы он беспрепятственно выпустил из города несколько сот тысяч жителей, — продолжил он чуть позже, удовлетворяя наконец острейшее любопытство дворцовой красавицы. — Эти трутни нас объедают, а делать ничего не хотят. Когда я пытался изгнать их из города, все они попрятались. А опомнились только тогда, когда все дороги были уже перекрыты…
— Какая выгода Инфекту Авидронии их выпускать? — удивилась Хидра.
— Как какая? — недоуменно посмотрел на нее Хавруш и поспешил назидательно растолковать, будто несмышленому ученику: жители городов, подвергавшихся штурму, обычно присоединяются к защитникам на стенах.
— Вряд ли они это сделают, — усомнилась молодая женщина. — Горожане утеряли всякую веру в победу. В особенности после гибели интола Тхарихиба.
— Да, но Алеклия-то этого не знает…
Хавруш закончил трапезу, и Хидра поспешила подать ему чашу для омовения рук, перехватив ее у рабыни.
— Кто такой этот Алеклия? — спросила она как бы для поддержания разговора.
Верховный военачальник отбросил полотенце и тяжело поднялся.
— Пойдем, — сказал он и увлек Хидру за собой. Они прошли несколько зал, спустились вниз на три яруса и, в конце концов, очутились в небольшой заброшенной галерее, где было прохладно и царил полумрак. Бывшая интолья никогда раньше не посещала это помещение, больше напоминающее хранилище. На стенах висели какие-то большие мрачные картины, изображающие людей, полотна лежали стопками на полу, были приставлены к стенам, здесь их скопилось великое множество, и все они покрылись многолетним слоем пыли.