Шереметьево

Взрыв раздался неожиданно…

Нет, боевого робота должно было тряхнуть, причем неслабо, когда с его плеч стартовали бы ракеты, направленные на Кремль. Но до атаки оставалось еще несколько минут, а тут…

Додумать ученый не успел. Пол под его ногами треснул, расползся, словно гнилая материя, и из разрыва в потолок рубки управления ударил столб неистового огня. Правда, за мгновение до этого ученый успел ударить ладонью по кнопке, расположенной рядом с панелью управления ракетными системами боевой машины. Он всегда успевал вовремя принимать правильные решения, и только потому до сих пор еще оставался

Катапульта сработала четко. Кресло вместе с пилотом выбросило из рубки управления, и, уже находясь в воздухе, ученый увидел, как созданная его руками безукоризненная машина войны разваливается на части, словно пластмассовая игрушка.

А еще он увидел, как то же самое происходит с остальными био, идущими рядом с головным роботом. Непобедимая армия, созданная руками и волей военного гения, на его глазах превращалась в груду металлолома, не подлежащего восстановлению.

Потом кресло по крутой траектории пошло вниз, но ученого это не беспокоило. Система мягкого приземления, сработанная собственноручно, была, пожалуй, самой надежной деталью головной машины. Даже если ты на сто процентов уверен в успехе, всегда стоит позаботиться о комфортной посадке, если вдруг что-то пойдет не так, и в очередной раз придется упасть…

Чтобы в очередной раз подняться.

Кресло слегка тряхнуло, но система и вправду сработала безукоризненно. Ученый отстегнул ремни безопасности и поднялся на ноги. Он был абсолютно спокоен – так же, как если бы стоял сейчас не среди догорающих останков своей армии, а водружал свой личный флаг на балконе Спасской башни захваченного Кремля. Не в его правилах было рефлексировать ни по поводу больших радостей, ни по поводу неслабых разочарований. Все, что сломано, можно восстановить. Все, чего не достиг сегодня, можно достичь завтра, главное – не сворачивать с избранного пути.

В спинке кресла имелся специальный отсек, где хранился рюкзак со всем необходимым, включая КПК с подробными записями всех научных достижений ученого за последние годы, тактический бронекостюм «Mutant», а также крупнокалиберный штурмовой автомат АШ-12, идеальное оружие ближнего боя.

Ученый не спеша переоделся – легкая броня пилота биоробота не лучшая защита для пехотинца, которому в одиночку придется начинать все сначала среди руин постапокалиптического мира. Но ему не привыкать создавать все с нуля – тем более, что сейчас у него не осталось сомнений в пагубности выбранного пути. Герой завоевывает мир сам, мудрец делает то же самое чужими руками. Пора признать, что путь воина не для него. Значит, нужно просто попробовать решить проблему по-другому.

Ученый опустил забрало шлема и сразу почувствовал себя в безопасности. Прокусить броню «Мутанта» не под силу даже ужасным челюстям жука-медведя, одного из самых страшных монстров этого мира. Так что о порождениях Последней Войны можно не беспокоиться. Другое дело – тот, кто отправил ученого в этот проклятый мир. Наверняка и странная гибель армии биороботов произошла не без его участия… Ладно, сейчас надо думать не об этом.

Пальцы ученого пробежались по клавиатуре, и на экране КПК появилась карта Москвы. Так-так… Отсюда до Шереметьево немногим более тридцати километров. Нелегкий путь для того, кто решил пройти его пешком среди руин разрушенной Москвы. Но для того, чтобы реализовать план «Б», без этого не обойтись.

– Ну что, профессор, прогуляемся? – усмехнулся ученый собственному отражению на обратной стороне забрала защитного шлема, выполненного из матового бронестекла. – В вашем возрасте прогулки на свежем воздухе крайне полезны для организма.

И пошел вперед, огибая дымящиеся останки боевых машин. Теперь они его интересовали не больше, чем развалины московских зданий, поросшие серым мхом. Для того чтобы подняться, надо научиться хладнокровно относиться к падениям – а это ученый умел делать не хуже, чем восстанавливать боевые машины и биологические организмы, уничтоженные Последней Войной человечества.

Есть такое дурацкое выражение: «ничто не предвещало беды». Как будто, если бы ее что-то предвещало, ты б так и продолжал спешить ей навстречу с распростертыми объятьями – мол, здравствуй, родимая, где ж ты так шлялась, заждался я тебя… Да щас там. Как говорится, знал бы где упасть, упал бы в другом месте, где помягче. Или просто тупо поехал другой дорогой.

Но я поехал этой, хотя говорил мне Тимофей: «остерегайся населенных пунктов. Хрен его знает, кем они могут быть населены». И сейчас не объехал я тот пункт, а попер прямо, в самую гущу подозрительно хорошо сохранившихся трех-четырех-пятиэтажек. Расслабился, терминатором себя почувствовал, ага. Как же, на крутом мотоцикле, снабженном двумя «миниганами», с «Валом» за спиной, плюс на поясе «Ярыгин», подаренный Тимофеем, «Бритва» моя неразлучная, кинжал «Сталкер» за голенищем. Куда деваться. Сам черт мне брат, и смерть сестра названая. Да и подумаешь, мертвый городок впереди. Сколько их было, сколько будет.

Короче, ничто не предвещало…

А город и вправду мертвый оказался. Словно труп свежепреставившийся. Не дышит, не шевелится, но свежий с виду, будто не умер вовсе, а заснул. Мне б призадуматься, с чего бы это такое – вокруг на сотни километров одни пустоши да развалины, а тут практически целый небольшой город, которого словно и не коснулась Последняя Война человечества, превратившая этот мир в выжженную пустыню. Но – не призадумался. Не может живой человек постоянно быть в напряжении, будь он хоть с ног до головы наикрутейший вояка. Плюс мысли у меня имелись тяжелые, давили нехило…

В общем, лопухнулся я.

А те, кто в засаде сидели, – нет.

Довольно широкая дорога меж домами внезапно окончилась широкой площадью, пустой, словно нестандартно большой плац воинской части. По бокам – типовые пятиэтажки, точно такие же, как в Припяти и тысячах других городов, далеких от мегаполисов. А впереди – трехэтажное приземистое строение с окнами, заложенными кирпичом и, словно горизонтальными зрачками, перечеркнутыми прорезями бойниц. И в одной из тех бойниц заметил я блеск незначительный, мелькнувший как бы невзначай…

От того блеска мгновенно мне стало слегка нехорошо, аж спина взмокла разом. Мысли горестные подевались куда-то, а вместо них соображалка заработала, включилась с нейтральной сразу на пятую. Лучше поздно, чем никогда. Хотя у меня появилось стойкое ощущение, что уже поздно. Ибо попал я в классическую ловушку, где с трех сторон дома, где в почти каждом окне кто-то уже взял на прицел одинокого мотоциклиста, и только ждет команды открыть огонь.

Правда, у меня было небольшое преимущество. Крохотное такое, мизерное. И заключалось оно в том, что мне ждать команд от кого-либо без надобности. Я сам себе и командир, и разведчик, и стрелок в одном флаконе – вернее, в слегка потертом, но вполне еще годном трофейном камуфляже архаичной расцветки «лиственный лес». И порой эти команды настолько безумные, что я сам им удивляюсь. А уж враги – и подавно.