Шериф
Шрифт:
— Уверен. Это не Земная змея. РБМ под три десятка и название такое, что язык сломаешь.
Тело дозорного я оттаскиваю в кусты, а полицейская забирает его оружие и патронташ. Пушек у неё уже накопилось прилично. Спортивная сумка на длинной ручке напоминает ломбард в Техасе. Надо бы узнать в Магазине, сколько стоит Экстрамерное хранилище. Как-то не подумал.
Лес окончательно погружается во тьму. Над головой зажигаются звёзды. К тому моменту, когда мы выходим к краю деревни, лес наполняется рычанием, шипением и повизгиванием.
Я вижу обширное
— Где ночуют ваши “гости”? — задаю вопрос Исайе.
— В центре деревни несколько домов, принадлежавших нашим старейшинам.
— Показывай. Будьте начеку. Не спешим, идём медленно и тихо. Без команды противника не атаковать. Если только нас не заметят.
Мы идём задними дворами, держась подальше от широкой улицы. Заборчики участки разделяют чисто символические, чуть ниже пояса. Перемахиваем их один за другим. Моё чутьё улавливает массу самых разных запахов, поэтому становится сложно различить, где враг, а где просто коровы пованивают. Ещё и в окружающих домах ни единого огня.
Весь этот благообразный вид деревни разбивается, когда мы замечаем пару тел, мужское и женское, прибитых за руки гвоздями к стене одного из домов. Убитые выглядят свежими.
При виде них наш гид замирает и дрожит, как осиновый лист.
— Твой… — начинаю я.
— Нет, — выдыхает он. — Но я знал их. Хорошие благочестивые люди.
— Мы похороним их по-человечески. Позже. У нас осталось неоконченное дело.
Мы идём дальше. Фиксирую скрип в одной из построек по левую руку и сразу вскидываю нож для броска, но из-за приоткрытой двери выглядывает белобрысая девочка. Она смотрит внимательно и немного испуганно.
Исайя делает успокаивающий жест рукой, и та понятливо кивает, исчезая внутри.
— Скрытность у нас потрясающая, — шелестит Нако. — Даже дети ночью замечают.
— Ты ещё больше оружия в сумку набей. Чтоб бряцало, как корабельная рында.
Полицейская надувает щёки.
Перелезая через очередной забор, мы оказываемся возле стены одного из домов, и слышим, как впереди хлопает задняя дверь. Чьи-то ноги стучат по ступенькам, шелестят по траве, а через миг раздаётся журчанье.
Смотрю на Еноха, но тот отчаянно машет головой. В духе “это не наши”.
— …Мадре ди Диос! — бубнит себе под нос мужской голос, в опьянении растягивая гласные. — Какие же сиськи… Нет, ну какие же сиськи… Чем их здесь только… только кормят?
Я сдвигаюсь вперёд, а за мной не отстаёт Тай. Угол здания перестаёт закрываться говорящего от нас. Покачиваясь, отливает, высокий мужик, широкоплечий, но порядком оплывший. Железный класс Боец. Очередное ничтожество.
— А дочка её, дочка! Я умер и попал в рай. В рай…
Беззвучно хлопаю по плечу Николая, и тот вытягивается в стремительном рывке. Новый клинок пластает ночную тьму.
— Нет, ты просто умер, — негромко говорю я.
И голова насильника слетает с плеч. Подскочив на добрый метр вверх, она стукается о землю и откатывается прочь. Раскрытый в изумлении рот с клацаньем закрывается.
Схватив за ногу тело, тащу его назад. Тай подхватывает отрезанную башку за редкие волосы. На миг жетон под горлом убитого сияет, но мечник молниеносно вбирает аркану в себя.
Исайя зажимает обеими руками рот, чтобы не закричать. Он пялится круглыми глазами на безглавое тело. Я с силой сжимаю его ключицу, чтобы болью переключить на себя.
— Ты говорил, они в тех домах. Нам их по всей деревне теперь искать?!
— Они были там. Были!
— Хрен с тобой. Сможешь проверить, один ли в этом доме находился ублюдок? Если найдёшь обладательницу невероятных сисек, — тычок в бок от Накомис, — скажи, чтоб сидела тихо и не поднимала шум.
Бородач понятливо кивает и исчезает внутри. Его нет почти десять минут, наконец, он выходит и шепчет:
— Всё в порядке. Я нашёл Сестру Ханну и успокоил. Кроме неё и дочери внутри никого.
Мы проходим насквозь ещё один участок и подбираемся к большому двухэтажному дому. Он устроился возле импровизированной деревенской площади. Постройки не меньших размеров находятся сбоку и на другой стороне улицы.
— Здесь жили старейшины. Мой дом вон там, — Исайя указывает налево.
— Ясно. Мы с Таем прогуляемся внутрь. Стойте тут на стрёме. Ракета, ждать.
Полицейская уверенно кивает. Бородач делает это чуть более боязливо. Лабрадор садится на пятую точку.
В одной руке я сжимаю нож, а в другой старый добрый топорик. Прямо ностальгия накрывает. Сзади бесшумно ступает Тай. Вот как он это делает и не гремит своими банками с пивом?
Мы заходим через заднюю дверь на кухню. Запах свежего молока, сыра и хлеба. К ним примешивается едкий дезодорант, сигареты и, кажется, оружейная смазка.
На этаже четыре комнаты. В гостиной и столовой никого. В кабинете нахожу пьяного вдрызг мужика с выбритой головой и татуировками на лице. Он лежит в кресле-качалке, а на полу валяется пустая бутылка из-под виски. Керамбит рассекает его горло, и сон временный становится вечным. Улов, как всегда поражает, 80 единиц арканы.
Из последней комнаты выходит Тай, качая головой. На втором этаже мы вновь разбредаемся. Мне больше не везёт, зато мечник возвращается, подняв два пальца.
Вернувшись на улицу, хотим направиться к соседнему дому, но строение на другой стороне улице взрывается изнутри. Сквозь доски и стекло второго этажа вылетает человеческое тело и стучит по гравию. Наконец, замирает и стонет от боли.
— Это он, — шипит Исайя, — главарь лиходеев.
Мелькает стремительная фигура и наружу одним тягучим движением выпрыгивает остроухий ездок. Его ноги пружинят, с лёгкостью гася инерцию.