Шерлин
Шрифт:
— Я поверю, если сможешь взглядом убить… этого доставучего комара, — прошипела я, хлопнув в ладоши. — Рассказывай.
Девушка улыбнулась и принялась за повествование перипетий своей жизни дальше.
Отец Шарлотт, граф Краймист, владел одним из самых маленьких и самых отдаленных от столицы графств, но зато происходил из древнего и славного рода, давшего название этой земле. О жизни отца до своего появления на свет девушка знала со слов своей няни Бетт, а та много раз повторяла, что в какой-то момент в семье Краймистов стало слишком много лжи. Так много, что граф перестал верить даже слугам, работавшим у него
Все начало незадолго до рождения Шарлотт. Няня Бетт взрастила молодую графиню с самых ее первых пеленок и после помогала женщине переносить тяготы вынашивания первого ребенка. Няня часто рассказывала Шарлотт, что даже в самые тяжелые дни графиня оставалась прекрасной, как нежнейший цветок.
От матери Шарлотт достались темные, почти чернее волосы и голубые глаза. В отличие от нее, мои глаза были карими с золотистыми пятнышками, а бледную кожу портила россыпь темных веснушек.
Няня Бетт утверждала, что граф всегда очень любил свою жену и радовался, узнав о скором появлении первенца, но однажды все переменилось. В тот день он, как и много раз до этого, уехал на охоту, но возвратился с нее лишь на следующий день. Он был мрачен, как туча. Даже ни разу не навестил свою молодую жену.
Обеспокоенная этим, графиня сама разыскала супруга и расспросила его о случившемся. И тогда мужчина признался, что в лесу на время отделился от слуг и доехал до маленького озера в центре леса. На берегу того озера он увидел девушку, прекраснее которой никогда не встречал. Девушка рыдала и молила его светлость о помощи. Граф согласился довезти незнакомку до опушки, но по дороге девушка всячески пыталась соблазнить мужчину, и он едва сдержался.
Признавшись жене, граф заверил ее в своей любви, думая, что эта история так и закончится, но не прошло и месяца, как в замок попросилась на службу странная незнакомка, быстро заручившаяся привязанностью графини. Няня сразу заподозрила неладное, когда та девушка, Марвилет, принялась давать графине никому неизвестные травяные настои, которые, вроде как, должны были поддерживать ее. Но на деле все выглядело иначе. Графиня худела, бледнела и уставала больше обычного, но ни она, ни граф этого не замечали.
Проходили дни, графиня увядала на глазах, а граф проникался интересом к Марвилет. Няня Бетт боялась, что коварная служанка изведет графиню еще до рождения ребенка, но у Марвилет, похоже, были иные планы. Граф не знал о них и не подозревал, что Марвилет и есть его несостоявшаяся соблазнительница.
Роды были трудными, графиня едва смогла произвести Шарлотт на свет, почти сразу же провалившись в беспамятство. Той же ночью, думая, что ее никто не видит и не слышит, Марвилет пришла в спальню к графине и, склонившись над колыбелькой, гнусавым голосом поведала Шарлотт правду о ее рождении. Но она не подозревала, что ее тираду слышала няня.
Оказалось, что Марвилет еще в лесу поклялась заполучить графа себе в мужья, хоть и не призналась в причинах своего желания. Но ради этой цели девушка каким-то образом изменила свою внешность и проникла в резиденцию Краймистов.
Уходя, Марвилет с усмешкой сообщила лежащей без сознания графине, что ее дочь проклята и скоро об этом все узнают. Няня выбралась из своего убежища и бросилась к графу с попыткой убедить его, что Марвилет — ведьма, но тот уже подпал под влияние хитрой злодейки и не поверил служанке.
Мне пришлось задавать вопросы, чтобы лучше узнать мир, в котором я оказалась. Тут-то и выяснилось, что когда-то давно здесь была большая война. В те времена в этом мире среди обычных людей жили и всевозможные волшебники. Но часть из них возжелала править остальными, и началась война между магами, в ходе которой большая их часть погибла. Война задела и людей, так что после ее окончания люди объявили чародеев своими врагами, делая исключения лишь для тех, кого они стали называть мастерами. Эти волшебники работали только с той магией, которую они заключали в предметы, создавая всевозможные механизмы и артефакты.
Тех, кто оперировал чистой магической силой и произносил заклинания, люди клеймили и называли ведьмами и колдунами. А тех, кто мог принимать звериный облик, — оборотнями. И этих, последних, считали злом пострашнее колдунов, потому как существовали десятки историй о том, как злые обезумевшие оборотни терзают невинных младенцев в их колыбельках.
Выходило, что няня Бетт распознала в Марвилетт ведьму, но граф был так очарован этой девушкой, что никому не поверил. И когда через пару дней мастер звездных механизмов взглянул на свои карты, собираясь высчитать судьбу Шарлотт, и объявил, что на судьбе ребенка есть след магии, то граф без сомнений поверил, что его дочь проклята и опасна для других. Поверил просто потому, что об этом ему сказала Марвилет.
А через несколько дней умерла графиня, и уже все обитатели графских угодий поверили, что маленькая дочь графа опасна.
Граф находился под влиянием Марвилет и дал убедить себя в том, что его жена, вероятно, была ведьмой, раз у дочери проявились какие-то ненормальные способности, а значит от младенца лучше поскорее избавиться.
Убить собственную дочь граф не дал, но через неделю вместе с няней и кормилицей отправил подальше от родового замка. Еще через несколько месяцев, не доносив траур по жене, граф женился на Марвилет, хотя та не была в родстве ни с одной знатной фамилией в королевстве.
Шли годы, из памяти людей стирались воспоминания о первой графине, разрушался ее надгробный камень на семейном кладбище. Марвилет давно и прочно заняла место по правую сторону от графа, ловко и незаметно управляя землями. Но Шарлотт на свое житье-бытье особо не жаловалась — отец выделял достаточно на содержание дочери. Ей лишь запрещалось покидать домик в долине и говорить кому-либо, что она дочь графа Краймиста.
— На самом деле… — вздохнула девушка. — На самом деле, если бы не проклятие, я могла бы жить в одном из портовых городков на побережье и радоваться самым простым вещам. Мне не так много нужно, чтобы быть счастливой. А люди никогда бы не догадались, что я дочь графа.
— Верно, — согласилась я, — у тебя же на лбу не написано.
Шарлотт вздохнула и добавила:
— Но отец не позволяет мне покидать долину. Я могу уехать отсюда лишь ненадолго и лишь тогда, когда он призывает меня к себе. Вот и через пару дней поеду.
Я сочувственно вздохнула, не представляя, как девушка смогла столько лет прожить практически в четырех стенах. Она даже в деревне ни разу не была!
По ходу обмена жизненными историями я узнала, что Шарлотт на пять лет меня старше, хотя у меня создавалось впечатление, что все наоборот.