Шерлок Холмс и крест короля
Шрифт:
Прежде чем я покинул родной берег на голландском корабле, цель моей миссии стала известна многим нежелательным лицам. Виной тому были неосторожные фразы, слишком громко брошенные мною в гостиницах и ресторанах, где бывают иностранцы, сочувствующие Германии. Я боялся, что этой приманки недостаточно, но мои руководители не разделяли моих опасений, а спорить с ними не подобало. В конце концов, как известно, не попробовав пудинга, нельзя узнать, каков он на вкус. С этой мыслью я отправился в Голландию вечером первой пятницы августа.
В Роттердаме для меня заказали комнаты в гостинице, расположенной вблизи доков. Ее управляющий, по сведениям нашей морской разведки, сотрудничал с немцами. Очевидно, меня заметили, как только я сошел на берег. Время моего прибытия было выбрано неслучайно: оно пришлось на первую августовскую субботу — начало продленного трехдневного уик-энда, когда все конторы Англии прерывают свою работу. В британском консульстве в Нидерландах придерживались отечественного календаря, и оно должно было открыться лишь во вторник, что якобы оказалось для меня неожиданностью.
Теперь мне, незадачливому эмиссару, предстояло целый вечер и еще два дня читать газеты в фойе отеля и поглощать виски — словом, маяться от безделья. Через пару часов такого времяпрепровождения у меня завязался разговор с управляющим, как нередко случается, когда в гостинице пусто. Я пожаловался на скуку ожидания, объяснив, что контора, куда мне необходимо попасть, не работает в первый понедельник августа. Теперь собеседнику стало совершенно ясно, кто я и зачем прибыл. Подтверждение своей догадке он мог найти, заглянув в мой паспорт. Я не знал, известно ли голландцу, что из Министерства иностранных дел Великобритании должны привезти пакет со сверхсекретными шифрами. Но те, перед кем этот человек отчитывался, были, безусловно, обо всем осведомлены.
В последующие сутки со мной не произошло ничего примечательного. Воскресным вечером услужливый управляющий поинтересовался, не желаю ли я развлечься, дабы скрасить свой затянувшийся досуг. В ответ я посетовал на то, что никого в Роттердаме не знаю и не представляю, куда можно пойти. Мой собеседник любезно сообщил мне адрес и название заведения, расположенного неподалеку: там одинокого путешественника всегда ждал теплый прием. Я бурно обрадовался и поспешил в свою комнату, чтобы переодеться. Отперев чемоданчик, в котором хранились секретные документы, я достал деньги и, возбужденный предвкушением обещанных удовольствий, позабыл закрыть замок. Незапертый саквояж остался в выдвижном ящике платяного шкафа, наспех прикрытый стопкой белья.
Теперь мне предстояло действовать по заранее заученному плану, который был до крайности прост. Покинув гостиницу, я убедился в том, что за мной никто не идет по пятам, подошел к стоянке кебов и громко назвал адрес рекомендованного мне заведения. Едва мы повернули за угол, я сказал вознице, будто решил сперва пообедать, и попросил меня высадить. Он, пожав плечами, остановил лошадь. Оглядевшись и не обнаружив слежки, я отклонился от маршрута, указанного управляющим отеля. Накануне по пути с причала я заметил симпатичное кафе на набережной и теперь устроился за столиком на его террасе.
С этой точки я мог прекрасно видеть противоположный берег реки и окно своего гостиничного номера — третье справа на третьем этаже. При выходе я, разумеется, погасил лампу, а теперь медленно пил свой шнапс и ждал. Минутная стрелка описала круг, затем еще треть круга, и я наконец-то с облегчением вздохнул: в моей комнате вспыхнул свет.
Было очевидно, что там хозяйничает не горничная, пришедшая переменить постель. Лампа горела более часа: незваный гость наверняка успел сфотографировать каждую страничку сборника секретных шифров и вдобавок перерыть все мои вещи, дабы убедиться, что я действительно Уильям Гренвилль. Прежде чем начать обыск, неприятельский агент выждал время, чтобы простофиля-англичанин добрался до пункта назначения и с головой погрузился в атмосферу веселья. Управляющий, должно быть, дежурил за своей стойкой на случай моего неожиданного возвращения, которого, однако, ничто не предвещало. Шпионы могли работать не спеша.
Свет погас. Подождав еще немного, я пошел в ресторан, расположенный близ знаменитой статуи Эразма Роттердамского, поужинал там и направился обратно в отель. За свой врачебный век я повидал достаточно пьяниц, чтобы достоверно изобразить человека, который выпил лишнего. Добросердечный управляющий помог мне взобраться по лестнице и приготовиться ко сну. Убедившись в том, что я лег в постель, и получив щедрые чаевые, он удалился.
Едва за ним закрылась дверь, я встал и отпер платяной шкаф: чемоданчик лежал под стопкой белья, однако было видно, что его сдвигали с места. Более того, агент, который в нем копался, в спешке случайно защелкнул замок. Так завершилась моя трехдневная служба в рядах британской военной разведки. Не могу сказать, чтобы приключение оказалось слишком увлекательным, ведь вся моя работа заключалась в томительном многочасовом бездействии. Однако Холмс остался мной доволен, а сэр Джон Фишер при встрече был необычайно приветлив.
5
Более полугода адмирал Холл и его подчиненные посылали в эфир сообщения, которые немцы могли расшифровывать благодаря моему подарку — ценному в их глазах, но, по сути, ничего не значащему. Готовить эти передачи следовало с крайней осторожностью: по большей части они должны были соответствовать последующим событиям. Искажались лишь некоторые существенные детали. Однажды адмиралу Битти даже пришлось на два дня перенести начало учений, чтобы подтвердить сведения, полученные на Вильгельмштрассе при помощи фальшивых ключей. Пожалуй, правдоподобие нашего гениального обмана стоило такой жертвы.
Отталкиваясь от ложных фактов, переданных в Берлин, мой друг спланировал операцию, которую в кабинете номер 40 в шутку называли «вторжением Шерлока Холмса в Бельгию». Это произошло в те дни, когда некоторые наши отряды были сняты с Западного фронта для усиления экспедиционных сил, направленных в Салоники, — как пояснил мне Холмс, нужно было добиться, чтобы немцы также вывели часть своих войск.
При помощи полученных кодов на Вильгельмштрассе прочли изобилующий вымышленными деталями отчет о передвижении наших мелких судов у восточного побережья Англии. Там испытывали плоскодонные лодки, предназначенные для высадки солдат на песок. В следующей шифрограмме говорилось о немедленном прекращении сообщения через канал между Великобританией и нейтральными Нидерландами. Это распоряжение якобы должно было действовать на протяжении двух недель, чтобы торговые суда не мешали военному флоту, направляющемуся к берегам Бельгии. Далее, используя похищенные у меня шифровальные таблицы и приложения к ним, немецкие разведчики узнали подробности этой операции, предполагающей нанесение удара в тыл германской армии, которая в тот момент находилась во Франции. Адмиралтейские приказы, касающиеся мифического наступления британского флота, один за другим поступали в Берлин. Наши суда будто бы выходили из трех точек: из Хариджа, из Дувра и из устья Темзы. Распоряжение о прекращении сообщения с Голландией уже одобрили на высшем уровне, однако еще не ввели в силу.
Чтобы окончательно развеять сомнения немцев в правдивости всей этой истории, адмирал Холл и главный редактор «Дейли мейл» договорились о специальном выпуске: тираж состоял всего лишь из двадцати четырех экземпляров, предназначенных для продажи в Нидерландах. Там их дисциплинированно раскупили германские агенты. Первую страницу газеты украшали заголовки: «Большие военные приготовления на восточном побережье» и «Плоскодонные лодки». Через несколько часов появился новый выпуск — уже без статей о готовящейся операции британского флота (их словно бы вымарал цензор).