Шерсть седой овцы
Шрифт:
Ему не слишком нравилась моя идея. Грубо говоря: Марко пытался высказать свою альтернативу, успев высказать лишь: «Но ведь…» в качестве своего плана. Его мозг не мог придумать ничего дельного после этих двух фраз. Ему это было не под силу.
– «Но ведь что, Марко? Тебе не хочется оставаться наедине со своей извращённой подружкой-нимфоманкой? Или же тебе ты думаешь, что тебе под силу удержать маленького дьяволёнка в этой комнате?» - Марко не знал, как ответить мне. Его мозг буквально перегрелся в этот момент, пока я раскрывал перед ним все возможные пути и идеи. И идеи эти были не самыми приятными. Это вполне очевидно. – «Макс тут помирает, знаешь ли. С ума сходит. Если не поспешить - через следующий
Мне удалось его убедить. Чудом, или удачей, но я заставил его послушаться. Марко, выпустив из себя довольно отчётливый и громкий вздох, подобно закипевшему котлу с недавно открытой крышкой, покинул мой дом, закинув шахтёрский лазер на своё плечо. Ему пришлось вернуться обратно, ибо этот олух забыл про Хэнни. А уж потом, схватив свою хрупкую спутницу за запястье, отправился в замечательное путешествие за одной дурной коровой, которая бродит чёрт-знает-где и занимается чёрт-знает-чем. А мне только и остаётся, что сидеть и приглядывать за одной обезумевшей девицей с именем Макс.
Я заранее подготовился к вечному ожиданию своей спасительницы. Захватил с собой пару кружек с водой, пару запасных книжек, бензопилу и золотое яблоко. Чёрт знает, что может случиться с Макс, и чем мне придётся воспользоваться. Мне пришлось сесть позади Макс. Прижать её спину к своей груди, стараясь хоть как-то её успокоить и усмирить в моменты безумия. Один из таких моментов наступил внезапно, и мне удалось успокоить Макс, когда она начала буянить и сопротивляться. И как только она вернулась в норму – очередная порция слёз полилась из её глаз. Она схватила карандаш дрожащими пальцами и в спешке написала мне: «Я всё вспомнила.»
«Что… Что ты вспомнила?» - я был удивлён. Сильно удивлён. Так сильно, что не увидел всей тупости моего вопроса. Что ещё она могла вспомнить, если не свою прошлую жизнь? Вспоминают ведь то, что забывают. А в её случае – она успела забыть… абсолютно всё. У неё начали появляться новые порции слёз, но пальцы рук продолжали держать карандаш, высекая слова на чистом, бежевом листе:
– «Я вспомнила пустые поля, густые леса, безграничные пустыни и океаны. Кусочками. Вспышками. И везде я одна. Совсем одна. Я жила одна, путешествовала одна и выживала одна. Без друзей, знакомых, соседей. А под конец – мне было безразлично. И плохо. Я не хочу это вспоминать. Я не хочу оставаться одной. Мне хоче-»
Она не успела дописать то, что хотела. Мне пришлось закрыть её книжку и забрать карандаш из её дрожащих рук. Схватить её за ладони и… молчаливо массировать их большими пальцами.
«Я тоже не хочу вспоминать подобные моменты, Макс.» - произнёс я грубым шёпотом, не отпуская её нежных ручек. Поглаживая её пальцы и запястья. Макс даже попыталась взглянуть на меня, показывая удивление на своём лице, но я лишь прижал её к своему плечу, невольно поглаживая её щёку пальцами. Знакомые чувства начали играть в моём сердце, и Макс их слышала. Никогда бы не подумал, что начну разговаривать на эту тему… да ещё и с такой неприятной горечью в горле.
– «Верь или нет, но все мы были одни… до какого-то определённого момента. А вот я, не смотря на своё забытое прошлое, постоянно предпочитал оставаться в одиночестве. Это было моим… ну не знаю даже… моим лекарством. Никто не дёргает тебя за нитки, не кричит, не пользуется тобой. А если кто посмеет – заведи бензопилу да порви их на кусочки. Всё просто. Эх-х… Знаешь что намно-ого хуже одиночества?» - Макс не знала ответа на этот вопрос. Она лишь аккуратно помотала головой, ожидая продолжения. И мне… было не особо приятно продолжать свою историю.
– «Отшельничество. Ну, или… что-то вроде того. Когда ты просто говоришь всему миру: «Катись к чёрту» и запираешься от него в шкафу. Отрезаешь
Я не врал ей. Я даже не знал причины, по которой я делился с ней подобным… секретом. Не сказать, что это такая серьёзная тайна, но объяснить своё желание свалить из этого мира, или даже зарыться под землёй вместе с моим домом… я мог объяснить только так. После моего небольшого рассказа, позволив мне вытереть ей слёзы – Макс потянулась за книжкой с карандашом. «Ты хочешь уйти только по этой причине? Остаться одним?» - написала она неспешно на первой попавшейся, более-менее чистой странице. И она… почти угадала.
– «Не совсем. Начать всё сначала, наделать дел, найти новых друзей, новые ощущения, пейзажи… Если коротко: Мне просто хочется попробовать начать с чистого листа и увидеть, что из этого выйдет. Постараюсь не наступить на свои же грабли. А останусь ли я один или нет – неизве-»
На какой-то момент я подумал, что Макс вновь слетела с рельс, когда она начала ёрзать и вставать с кровати. На самом деле она просто… поворачивалась ко мне. Попыталась обхватить мою шею руками, натирая её верёвками. А потом, слегка приподнявшись, она прижалась ко мне, нашёптывая очень тихое, беззвучное, безгласное: «Нет», повторяя его буквально каждую секунду. Я даже начал чувствовать лёгкую дрожь её губ. Начал чувствовать тепло её слёз, медленно засыхающих на моей рубахе. Вскоре её «Нет» начало перетекать в слегка дрожащее «Останса» (да, именно так она нашёптывала слово «Останься»). Я даже замечал небольшие попытки высказать это слово правильно. Смягчить «Н» и произнести «Я». Это… довольно сложно, когда у тебя нет голоса. Когда ты можешь только воздух выпускать из своих уст. Но я понял, чего она хотела от меня. Она хотела, чтобы я остался.
«Я… Я не могу. Останься я тут – загнию вместе с этим мирком. Это моя мечта…» - Макс лишь сильнее лила слёзы от этого. Даже когда нижняя часть её лица была закрыта платком – я видел, как дрожали её губы. О-ох… Чёрт… Эта девица – одна большая проблема, с которой я должен разбираться. И она практически ничем не отличается от меня. Дай ей волю – она таких дел натворит…
– «Мне «некуда» её отвести! А если ты дашь ей подзатыльник и выпустишь на свободу… кто знает, что она натворит! Просто присмотри за ней. Большего я от тебя не попрошу.» -
Не знаю почему, но я вспомнил слова Соломки. С самого начала эта хитрая лиса прицепила Макс ко мне. Я… Черт бы её побрал! Она была права с самого начала! Я не могу её оставить! Её некуда отвести! И я сделаю огромную ошибку, оставив её одной в этой помойке! Этот маленький, обезумевший клещ уже полностью зарылся во мне! Прям лист банный… Не отлепить.
«Хорошо… Раз уж я не могу оставить тебя одной в этом свинарнике – заберу с собой. А то… что я за… «папа» такой. Взял да ушёл…» - да. Я сказал это. И я ненавидел себя за это… пока я не почувствовал бурную, медленно разгорающуюся реакцию, происходящую где-то внутри Макс. Я видел эту реакцию. Увидел, как загорелись и засверкали её глаза. Как задрожали её руки. Как платок, натянутый на её мордашку, был готов порваться от её вечно растягивающейся улыбки. Её счастье продлилось недолго, ибо очередная волна безумия накрыла её с головой, заставив её тело задрожать и упасть ко мне. Я успел среагировать, схватив её за руки, наклоняя всё её тело назад. Я буквально изгибал её, дабы Макс не вцепилась в меня. И только спустя пару минут она… успокоилась, вновь выливая из себя слёзы. Но на этот раз она успокоилась очень быстро. Ей нужно было лишь коснуться моего плеча щекой и расслабиться, прикрыв глаза.