Шесть баллов по Рихтеру
Шрифт:
– Они же у тебя в НИИВП работали?
– Да, – кивнула я.
И тогда меня как иглой в сердце кольнуло это прошедшее время.
– Там стрельба была, – коротко рассказал Игорь Сергеевич. – Разборки бандитские. А твои как раз вышли с проходной. Ну и положили их. Одной очередью.
Он замолчал, а я пыталась не свихнуться вот прямо в эти секунды, здесь и сейчас. Я цеплялась взглядом за пыль на краю коврика, за царапину на холодильнике, которую помнила лет с десяти, за грязный след от ботинка на линолеуме. Почему-то мне казалось, что если я перестану смотреть на простое и знакомое, то
Но потом я все-таки посмотрела на участкового и спросила:
– А ехать в морг, опознавать?
Он кивнул.
Я так и не поняла, почему это нужно было делать ночью. Но спрашивать не стала. Страшнее всего, мне казалось, остаться теперь одной в квартире. Лучше я поеду с участковым.
Правда, на половине дороги до меня дошло, куда именно мы едем и что я там увижу. Мне стало так страшно, что зубы застучали, а пальцы свело судорогой. Но участковый не заметил. Или он привык возить таких у себя в машине.
Но оказалось, что в морге не привыкли. Мужик за столом посмотрел на меня и сразу дал отмашку:
– Она – девчонка совсем. Ты с дуба рухнул? Сюда притащил, да еще ночью. Вези обратно.
– Так у них других родственников нет, – начал бубнить Игорь Сергеевич.
Похоже, до него тоже дошло, что тащить меня в морг ночью – дело не совсем правильное.
– Родственников нет, сослуживцев завтра веди! – заорал из-за стола сотрудник морга. – А девчонку, чтоб домой отвез. Сейчас же.
Я представила, как опять поеду в машине участкового, и как он будет молчать и пялиться на меня в зеркало: на месте у меня крыша или уже не совсем, и сказала почти нормальным голосом:
– Не нужно меня никуда везти. Я вызову такси.
Мужики переглянулись удивленно.
– Такси ночью приезжает быстро, – на всякий случай объяснила я, чтоб не вздумали отговаривать.
– Ну вызывай, – разрешил тот, который был за столом.
Я открыла приложение и ткнула пальцем в сразу предложенный программой домашний адрес.
Такси нашлось быстро. Ночь, рабочий день. Предложений много, спрос невелик. Я вызвала самое дешевое и поднялась со скамьи.
– Можно на улице подождать? Тут у вас душно.
У них не было душно на самом деле. Просто я не могла сидеть в этом несчастном здании и знать. Знать, что совсем рядом, за одной из стен, лежат мои мама и папа. Лежат и никогда больше не встанут и не придут домой.
– Можно и на улице, – сказал участковый. – Номер таксиста мне скинь. И ему скажи, что скинула.
– Это чтоб меня было легче искать, если пропаду?
– Это чтоб ему разная дурь в голову не приходила.
Я кивнула и выползла на крыльцо. Пахло табачным дымом и сыростью. Я подавилась запахами, не смогла вздохнуть и в ту же секунду ослепла от слез. А больше ничего не случилось. Я не умерла, не упала в обморок, не закричала. Протолкнула пакостный воздух в себя поглубже, вытерла глаза рукавом и уставилась на экран смартфона.
«Вас ожидает такси».
Такси действительно ожидало, метрах в пятидесяти. Ну да. Кто в нормальном состоянии поедет к двери больничного морга? И кому позволят туда проехать без спецпропуска?
– Здравствуйте, – сказала я, открыв переднюю дверь машины. – Вы на улицу Терехина?
– Да вроде, – кивнул таксист – молодой дядька с жгуче-черной бородой.
Раньше я таких боялась до ужаса, теперь мне было все равно.
Я села сзади (всегда в такси сажусь сзади) и быстро скинула номер машины участковому.
– Я ваш номер дала… – начала я, но таксист перебил.
– Отцу? Правильно, чо. Одна, ночью. Должен знать, с кем едешь.
Я подумала, что мой отец уже никогда не будет знать ни с кем я еду, ни куда, ни когда. Но ничего объяснять не стала. Зачем? Пусть думает, что у меня отец здесь работает. Работает, а не лежит где-то рядом с мамой.
Нет, я не заревела. Сжала зубы, стиснула кулаки, и всё. Плакать можно дома. Долго. Хоть всю оставшуюся жизнь.
Пока мы ехали, я старалась просто смотреть в окно. Темнота темнотой, но фонари и фары освещали улицу и из домов лился слабенький свет. Разноцветные окна напоминали леденцы. Помните, были такие в прозрачных целлофановых обертках? Сначала их никто не мог достать, кроме особо приближенных к леденцовым далям и высям. А потом они стали продаваться в каждом магазине. Правда, дорого.
Мы доехали. Мой дом показался мне совсем чужим и темным. Я расплатилась с таксистом, толком не поняв даже, много дала ему денег или мало. Он, похоже, в конце поездки все-таки заметил, что с пассажиркой что-то не то. Видимо, не зря она вызывала ночью такси к моргу.
– Девушка, может, вас проводить? – спросил он. – А то подъезд у вас темный. И район не для ночных прогулок.
Я прикинула, кого я больше боюсь: таксиста или неизвестных гопников в подъезде, и вдруг поняла, что никого. Меня охватило ледяное безразличие ко всему.
– Спасибо, – сказала я. – В своем дворе я не боюсь.
Это тоже было правдой. Сюда не приходили чужие. Их бы свои разметали по всему двору. Но свои меня знали, мы в одной школе учились, пусть и до девятого класса.
Водитель пожал плечами, вернул лишнюю сотню и пожелал мне спокойной ночи. Я пробормотала в ответ, что и ему. А сама подумала, что спокойная ночь стала бы для меня сейчас несбыточным счастьем.
Закрыв с хлопком подъездную дверь и сделав несколько шагов, я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Со спины, в упор.
Глава вторая. Судьба музыканта
Раньше я бы испугалась, а теперь просто остановилась и повернула голову. Голова на сто восемьдесят градусов, конечно, не поворачивалась, но боковым зрением я увидела темную мужскую фигуру. Наверное, каждая приличная девушка завизжала бы. Но я не стала. Я крутанулась на каблуке, чтобы рассмотреть человека, стоявшего за спиной.
И тут мне повезло. Первый раз за весь этот проклятый бесконечный день, перекочевавший в ночь. В подъезде стоял единственный человек на свете, которого я сейчас могла видеть без раздражения и злости. Я даже, наверное, в глубине души вспоминала о нем, как о том, кто мог бы меня спасти от самого жуткого черного ужаса этой ночи. Но я же просто вспоминала – не звонила, не звала. А он будто подслушал мысли. Стоял здесь и смотрел на меня. Теперь уже глаза в глаза.