Шесть историй о любви
Шрифт:
Погода была неважная. Какая-то серая. Оглядевшись на стоянке, парни развалились на спальниках в палатке и начали лениво чесать языки.
В проеме возникла здоровенная фигура Иванюка.
– Так, мужики, я вечером после отбоя отбуду, вы меня не теряйте. Утром к подъему вернусь.
– А это что тут?— спросил Бурлаков, имея в виду шум проходящих за деревьями машин.
– Трасса Симферополь- Алушта,— ответил инструктор.
– По ней троллейбусы что ли ходят? Звук больно характерный,— уточнил Бергер.
– Да,— подтвердил Иванюк.
Он
– Виталя, да ты играть умеешь?— спросил Вадим, обладавший профессиональным музыкальным слухом.
– Да так. В последнее время не люблю без надобности это демонстрировать. Попадется немузыкальная группа, и начинают: "Виталик, сыграй да сыграй." А Виталику в это время надо с подругой уединиться,— пояснил Иванюк.
– Это, конечно, неприятно, когда в такой момент отвлекают.
А вообще, наверное, инструктора неплохо здесь гуляют? Каждые десять дней новая группа, новые девочки. В нашей группе тоже сносные гражданки есть,— заметил Бурлаков.
– Есть-то, есть, но я- уже ученый. В своей группе хороводиться вредно…
Через час их милую беседу прервал Крицкий, сообщив, что готов обед. Туристы расселись за длинным дощатым столом и нетерпеливо поглядывали на зарумянившихся поварих.
– Давайте так договоримся,— начала Лариса,— мы вас кормим, а вы нас не бьете.
– И тарелки в нас не бросаете,— добавила Лена.
– А что, есть за что?— поинтересовался догадливый Пугин.
– Да у нас тут история произошла,— ответила Елена.— Мы на такую ораву никогда раньше не готовили и потому малость кашу пересолили.
– Я ее посолила, а Лене не сказала,— продолжила объяснения Лариса.
– Потом я ее посыпала,— созналась Елена.
– Да, дела…- произнесла Татьяна.
– Недосол на столе, пересол на спине,— промолвила, улыбаясь, Инна.
– А потом еще и я посолил,— добавил Крицкий.— Я не знал, что девчонки ее уже солили.
– Ну это ты зря. Не мужицкое это дело- кашу солить,— заключил инструктор.
– Ладно, что мы не одолеем, придется вам доедать,— поставил точку Вадим.
Кашу после супа кто ел, кто не ел.
Вскоре после обеда приехала на стоянку на вчерашнем "Урале" еще одна группа туристов. Это были судакцы, которые в течение почти всего похода должны были идти с семьдесят седьмой группой параллельным маршрутом.
Из автомобиля вылезло несколько парней и большая толпа девчонок. С их приездом на стоянке стало заметно больше шуму. Судакцы разговаривали громко, как хозяева.
– Ой, какой рюкзак тяжелый- стонала смазливая блондинка, спрыгнув с машины.— Мальчики, помогли бы!
– Ты посмотри на них,— обратил Вадим внимание Бурлакова на двух рослых девиц, тащивших вдвоем за лямки один рюкзак.— Мы два перехода уже прошли горбатясь, а эти приехали на машине, да еще рюкзаки по двое таскают.
– Они завтра свой кайф поймают,— позлорадствовал Михаил.
Вечером у костра туристы прикончили последнюю бутылку коньяка. И здесь
Вообще-то, за время похода группа услышала несколько версий о судьбе и происхождении этого фольклорного персонажа. Точнее, версий было столько, сколько рассказчиков пытались о нем поведать. Почему его считали альпинистом, было абсолютно не понятно.
Крымские горы невысоки и для их покорения не требуется альпинистского снаряжения. Скорее всего, этот герой туристических баек был занесен сюда прямиком с крутых скал Кавказа или с Памира.
Но во всех версиях были общие точки. Якобы Черный альпинист был когда-то простым туристом, но, заблудившись в горных лесах Крыма, одичал, оброс, перестал мыться, почему и получил кличку Черный. Промышляет он мелкими кражами тушенки и сгущенки у обычных туристов и, время от времени, пугает зашедших в лес молоденьких туристочек. А так он абсолютно безвреден, если не брать в расчет испачканные от страха при встрече с ним штанишки.
Постепенно к костру стали подходить судакцы. Уставший от вчерашнего концерта Вадим был не в ударе. Без особого энтузиазма спел несколько песен, и, когда чужих у костра стало больше, чем своих, они с Михаилом отправились спать.
Когда они уходили, гитару взял Иванюк, и, уже в палатке, парни услышали в его исполнении несколько песен. Виталий выбрал себе жертву среди судакцев и усиленно производил на нее впечатление.
Потом заиграл и запел кто-то из судакцев. Вадим занервничал на своем ложе и засмеялся:
– Ты послушай, как он играет. Таких аккордов в природе не существует.
Но даже производимый чужой группой шум не помешал им заснуть.
III
На следующее утро они попрощались с комендантом и шумными судакцами. Затем, перейдя через шоссе и через речку Салгир, группа направилась в горы. Опять их дорога вела вверх. Но рюкзаки были уже не так тяжелы, как в первый день, появилась какая - никакая сноровка, да и Иванюк с утра пораньше преподнес им неожиданный сюрприз- обрадовал их свежими фотографиями похода. На снимках были запечатлены их пробная экскурсия к Неаполю Скифскому и два первых дня путешествия. Оказывается, за ночь Виталий успел смотаться домой в Симферополь и, неведомо как, отпечатать свежеснятые пленки.
С этой стоянки "дежурный кирпич" понесла Света из Арзамаса.
Угораздило же ее положить свой рюкзак рядом с Мишенькиным. Увлеченная разговором с Ольгой, бедная девушка не заметила, как коварный челябинец засунул ей камень в поклажу. Нет, чтоб ему самому нести свой булыжник! После этого Бурлаков, довольный своей проделкой, изображая из себя джентльмена, предложил Галочке Королевой переложить часть груза из ее рюкзака в свой. Миша целенаправленно оказывал этой малышке знаки внимания…
Что невозможно было выведать у Иванюка, так это расстояние от одной стоянки до другой. Поначалу это удивляло его подопечных.