Шесть мессий
Шрифт:
— Бедный старик, — вздохнул Престо, искренне опечалившись. — Двенадцать внуков, так, кажется, он говорил.
— Артур склоняется к мысли о том, что Зейлига они просто до смерти напугали, — сказал Иннес.
— Артур ошибся, — раздраженно отреагировал Джек. — Эта инъекция создает впечатление сердечного приступа, и именно в этом они и хотели убедить нас. Идите осмотрите того, что в холле. И будьте начеку: вдруг нападавшие вернутся. А мне тут есть чем заняться.
— Если не будет возражений, я немного задержусь, чтобы почтить
Джек уставился на него. Иннес тоже, дивясь этой его внезапной вспышке.
— И еще: никому не приходит в голову, что, не задержись мы, чтобы дать Джеку возможность забрать этот чертов саквояж, Брахман мог остаться жив?
Джек, побагровев, уставился в пол. Иннеса поразило столь пылкое негодование, хотя он готов был признать, что гнев в данном случае оправдан. Престо бережно закрыл ребе Брахману глаза, опустил на миг взгляд, беззвучно прочел молитву, перекрестился и вышел из комнаты. Иннес направился было за ним, но Джек неожиданно попросил его остаться.
— Зачем?
— Нужно.
Иннес медленно кивнул, заложил руки за спину — так обычно делал, размышляя, Артур — и неторопливо подошел к столу со стороны Джека.
— Нес ли кто-то из тех беглецов что-нибудь в руках? — осведомился Джек.
— У одного была черная сумка, — сказал Иннес и спохватился. — Так это…
— Поддельная Зогар, — подтвердил Джек его догадку. — Они показали книгу ему, чтобы узнать мнение специалиста. Значит, у них были сомнения относительно ее подлинности.
— Маловероятно, чтобы ребе пошел им навстречу. Наверняка он отказался; я хочу сказать, зачем еще было им его убивать?
— Ну, они могли это сделать, услышав внизу наши шаги… но нет, думаю, он ничего им не сказал.
Джек подошел поближе к телу.
— Брахман работал за этим столом, когда услышал, что они вошли; есть свежие чернильные отметины на его ладони, чернильница оставлена открытой. На какую мысль это наводит?
Иннес призадумался.
— Ну, он, как и было замечено, работал….
— Нет, — оборвал Джек, досадливо закрыв глаза. — Что это говорит о состоянии его стола?
Иннес оглядел место происшествия, нервничая, как студент на итоговых экзаменах.
— Здесь не видно бумаг. Возможно, он что-то спрятал.
— В такое место, которое даже эти профессиональные воры не смогли легко найти. Где оно может находиться?
Молодой человек, нахмурившись, медленно обвел взглядом комнату, задумчиво кивая, прежде чем признался:
— Не имею ни малейшего понятия.
— Будем исходить из того, что в распоряжении ребе с того момента, как он услышал чужие шаги, и до появления этих людей в комнате было в лучшем случае десять секунд.
— Значит, где-то под рукой, в самом столе?
— Там я уже искал. Тщательно.
— Неплотная половица? Под ковром?
— А не слишком ли это очевидно? — буркнул Джек, скрестив руки на груди.
«Он меня испытывает. Артур рассказывал, что это особенный человек».
Он изучил стол, заглянул в отделения для бумаг, пытаясь представить себе, куда сунул бы их в крайней спешке. Внимательно рассмотрел чернильницу. Поднял пресс-папье, нашел сбоку щель.
— Ага!
— Нет, я туда смотрел, пусто, — сказал Джек.
Иннес отступил назад, для лучшего обзора подбоченился и… локтем сбил со стола лампу. Упав на пол, она разбилась вдребезги, маленькие язычки пламени принялись расползаться по лужице пролившегося масла. После того как их затоптали, комната погрузилась во тьму.
— Прошу прощения.
Джек включил портативный фонарь, осветивший разбитые осколки на полу.
— Вот дело и сделано.
— Я же извинился…
— Я не про свет. Я про найденные бумаги.
Иннес посмотрел вниз и действительно увидел бумаги среди осколков лампы.
— Ну, этого следовало ожидать! — воскликнул Иннес, обрадовавшийся тому, что оправдал доверие. — Я имею в виду, лампа прямо под рукой. Секунда — и все спрятано.
Джек поднял бумаги, поднес к свету и стал их изучать.
На одном листке был напечатан список участников парламента религий. Другой листок содержал написанные от руки заметки.
— Все в порядке? — спросил Престо, вернувшись.
— В полном, — ответил Иннес, безуспешно пытаясь разобрать текст записки через плечо Джека.
— Почему вы стоите в темноте?
— Я уронил лампу. Нечаянно сбил ее на пол.
— У этого человека в холле клеймо на внутренней стороне левой руки: кружок, пронзенный тремя линиями. А что это вы там раздобыли? — спросил Престо, подойдя поближе.
— Ответ, который искали. Увы, ценой жизни Брахмана.
— Я хочу узнать ваше мнение о моем друге Джеке, — осторожно начал Дойл.
Ходящая Одиноко долго смотрела на него. Потом кивнула.
— Он очень болен.
— Можно мне узнать, в чем дело?
Женщина понимала озабоченность этого человека состоянием своего друга и не хотела расстраивать его без нужды. А потому ответила с оглядкой, тщательно подбирая слова:
— Я вижу в нем болезнь. Это как инородное тело или… тень здесь. — Она указала на свой левый бок. — В нем она очень сильна.
Они сидели перед камином в апартаментах Дойла в «Палмер-хаузе». Индианка устроилась, скрестив ноги, на полу, поближе к огню, Дойл — в кресле, смакуя бренди. Выбившийся из сил Лайонел Штерн прилег и заснул. На столике между ними стоял ларец с книгой Зогар.
— Вы говорите как доктор, мисс Уильямс, — заметил Дойл.
— Меня обучал мой дед, он имел могучий дар целителя. Но наше врачевание сильно отличается от вашего.
— В каком смысле?
— Мы считаем, что болезнь приходит извне и входит в тело; она может прятаться там долгое время и расти, прежде чем даст о себе знать.