Шесть серых гусей
Шрифт:
— Смотрите, вот они! — крикнул он, обводя рукой горизонт. — Вот они, мои виноградники!
Пол постарался скрыть свое разочарование. На холмистой поверхности земли лозы почти не было видно, но опытный глаз Пола различил глубокие борозды и следы танков и самоходных гаубиц. Он подумал, что немцы, должно быть, скрывались здесь, когда вдоль берега шли части Пятой армии.
— Семена прорастут к середине мая как символ возрождения! — радостно говорил Креспи, заражая своим ликованием собеседников. — Теперь, когда виноградари вернулись домой, я приглашаю вас на праздник сбора урожая!
Дорога превратилась в утрамбованный проселок, и Пол остановил машину на крутом повороте.
— Я узнаю тропинку! — воскликнул дон Этторе и прежде, чем Пол смог его удержать, соскочил на землю и с юношеской прытью зашагал по полю.
— Нет! — заорал Пол.
Но было поздно. Раздался сухой взрыв. Дон Этторе коротко вскрикнул и упал в нескольких метрах от дороги.
— Боже мой! — воскликнул Пол, выходя из машины. — Я только-только заметил следы, оставленные Десятой танковой дивизией, и не успел его предупредить, как он уже убежал…
Ларри догнал друга у самого начала тропинки.
— Они всегда оставляют после себя минные поля. Иди осторожно по моим следам, наверняка здесь есть и другие мины! — крикнул Пол.
Они быстро подошли к дону Этторе. Он лежал на боку и стонал, держась за правую ногу.
— Какая глупость, какая глупость, — прошептал он. — А я так радовался…
Ларри склонился над раной. Берцовая кость торчала под прямым углом, кровь била фонтаном. Ларри тотчас же стянул с себя рубаху.
— Что ты де… — начал было Пол.
— Привычка, — ответил Ларри.
Он сделал жгут и как можно туже затянул его на ноге дона Этторе, остановив кровотечение.
— Попробуем перенести его в джип, — сказал он. Пол дрожал всем телом.
— Как же это… как же это я не успел предупредить его… — лепетал он.
— Ты ни в чем не виноват: разве мы могли предположить, что он выскочит из джипа, как коза!
— Нет-нет, вы ни в чем не виноваты, капитан, — прошептал Креспи. — Это я… я вел себя как глупый осел… Какая глупость!.. Джанни предостерег бы меня… Я ехал в машине с двумя вновь обретенными друзьями… Впереди было столько прекрасных лет… А теперь…
На лбу у него выступили капельки пота.
— Мы отвезем вас, дон Этторе, — сказал Ларри. — Жгут держится.
Креспи грустно улыбнулся и показал на Везувий.
— Я ухожу, — выдохнул он. — Знаете, что писал Плиний… о своем дяде, погибшем во время извержения семьдесят девятого?.. «Он возлежал на останках мира».
Дон Этторе закрыл глаза, и лицо его исказилось от боли. Пол наклонился к нему.
— Я поеду очень медленно, — сказал он ласково. — В Сан-Себастьяно есть полевой госпиталь, врачи вам помогут.
Они попытались приподнять старика, но тот снова закричал.
— Нет, друзья мои… Это невозможно… Я ухожу… жаль… Я так любил этот мир, несмотря на все испытания… Да, я так любил свое земное существование… Я был бы несчастен, если бы не родился… Каждую минуту своей жизни я…
Он не смог договорить. Пол и Ларри стояли перед ним на коленях, не зная, следует ли им предпринять еще одну попытку. Креспи приподнял руку.
— Послушайте меня, — сказал он прерывающимся, но слегка окрепшим голосом. — Сообщите Джанни… осторожно… Скажите ему, что его сиятельство сыграл с ним дурную шутку… и умер раньше его. Он служил у меня пятьдесят лет, он знает, что я открыл на его имя небольшой счет в Рабочем банке на Римской улице. Вот еще… Передайте мой архив Неаполитанскому университету… Он не такой ценный, как архив принцессы Скальци, но все-таки… О Шелли… Письмо из секретера отдайте ей… Это немного облегчит ее сожаления об испорченном рисунке…
— Мы все сделаем, дон Этторе, но не стоит так много говорить… — сказал Пол сдавленным голосом. — Вы все скажете ей сами…
Креспи снова слабо улыбнулся:
— Теперь Домитилла… Мне хотелось бы помочь ее семье, хотя мне и кажется, что они не пара… В гостиной есть маленькая шкатулка… Это ей. О Господи, я и не знал, что может быть так больно!
Голова его лежала на комке земли. Пол снял китель и сделал из него некое подобие подушки. Креспи прикрыл глаза, но тут же снова тревожно открыл.
— У вас, случайно, нет листка бумаги? — спросил он неожиданно. — В самом конце моей последней работы, той, что лежит на письменном столе в гостиной в зеленой папке, есть непонятное предложение… мне бы хотелось… его прояснить.
— У тебя есть бумага? — спросил Пол у Ларри. — У меня только автоматический карандаш.
— Нет… Впрочем, вот записка Мэри Шелли!
— Пишите на обороте, мой мальчик, — торопливо произнес дон Этторе. — Я предпочел бы, чтобы литература и наука встретились при других обстоятельствах, но у нас нет выбора…
Он нервно провел рукой по лбу.
— Пишите: «Я сгруппировал предыдущие выражения и получил следующее: сумма (n+1) = 1/2 (n+2), — откройте квадратные скобки, — (n+1) + 1», — закройте квадратные скобки, они поймут… Покажите… Да… Правильно… Дальше: «Здесь следует отметить, что вид нового уравнения идентичен виду исходного с той только разницей, что п заменено на (n+1)». Записали?
Его голос был едва различим, и Ларри торопливо писал, прислушиваясь к дыханию, слетавшему с губ дона Этторе.
— Хотите, я перечитаю?
— Нет… Еще несколько строк… «Другими словами, если моя формула применима к п, то она применима и к (n+1). Если падает одна костяшка, то вслед за ней падают и все остальные. Я настаиваю на том, что это завершенное индуктивное доказательство», — закончил он, и глаза его блеснули.
— Я все записал, — сказал Ларри. — Потом перепишу это и положу в папку.
— А как там мои дорогие доминошники из кафе «Вакка»?.. — прошептал дон Этторе.
Изо рта у него вытекло немного слюны. Он судорожно дернулся и уронил руку. Ларри взглянул на застывшего в отчаянии Пола.