Шесть
Шрифт:
Отхожу от окна и начинаю собираться. Какая бы погода на улице ни была, всё равно мне нужно докупить некоторые вещи для предстоящей поездки в Австралию. Если верить прогнозу погоды, то температура воздуха сейчас там выше, чем в Ушуайе, на целых четыре градуса, однако всё же нужно прихватить вещи потеплее. Да и по мелочи закупиться.
Благо, я живу недалеко от торгового центра, так что долго идти не приходится.
Внутри меня встречает суета, не обращающие ни на что внимание люди и яркие витрины магазинов. Только я поднимаюсь на четвёртый этаж, как по всему зданию начинает разноситься пожарная тревога. Я был уверен, что сегодня всё будет так, как я запланировал, однако вновь
– Вы, должно быть, издеваетесь! – возмущаюсь я, пытаясь сориентироваться в пространстве и понять, где находится ближайший выход.
Нахожу нужную лестницу и спускаюсь. Оказавшись между третьим и вторым этажами, замечаю что-то под моими ногами, словно какой-то камень. Уже собираюсь отпихнуть его ногой в сторону и продолжить спускаться, но почему-то делаю всё в точности наоборот. Поднимаю маленький предмет и заинтересованно рассматриваю его: он имеет почти что чёрный цвет, а поверхность у него неровная, вся в микроскопических кратерах. Я бы сказал, это осколок необычного камня. Отчего-то внутри возникает странное ощущение, но я не обращаю на него внимание, пряча найденное в карман и спускаясь.
Толкаю тяжёлую дверь, зная, что за ней кроется небольшой коридор и выход на улицу, и неожиданно рядом со мной грохочет небольшой взрыв огня, от которого я стараюсь уклониться, закрывая лицо левой рукой. Огонь касается предплечья, прожигая одежду и касаясь кожи. Стискиваю зубы, сбивая пламя, и пытаюсь пройти вперед, но перед глазами всё начинает плыть, и я передвигаю ногами уже неосознанно, просто зная, что так нужно делать, чтобы добраться до выхода. Головокружение накатывает новой волной, чуть ли не сбивая с ног, однако я всё же добираюсь до выхода, буквально вываливаясь на улицу.
Снаружи становится ещё хуже: к сильному головокружению добавляются разноцветные круги перед глазами, выплясывающие никому не известный танец, и противная слабость, из-за которой невозможно подняться на ноги. С каждой секундой становится всё хуже и хуже, пока я окончательно не ослабеваю, полностью распластавшись по земле, и не теряю сознание.
Прихожу в себя в больнице, с перевязанным предплечьем. Сначала не могу понять, по каким причинам я здесь оказался, но спустя какое-то время восстанавливаю последовательность событий. Да уж, хорошо сходил за необходимыми покупками, нечего сказать! И почему именно сегодня случился пожар и именно в том месте? Что за странные совпадения? Как будто всё против меня, чёрт подери!
Встаю с больничной койки и направляюсь к выходу из палаты. Плевать, что нужно кого-то дождаться, чтобы проверили моё состояние и вынесли вердикт: ходить могу – значит, со мной все хорошо. Однако не успеваю сделать и пары шагов в коридоре, как меня останавливает врач.
– Могу я узнать, куда направляетесь? – строго спрашивает он. – Фернандес, верно?
– Я хорошо себя чувствую, так что я, пожалуй, пойду домой…
– Пока Вас не осмотрят и не дадут разрешение, никуда не уйдёте, – перебивает мужчина, а его взгляд выражает только спокойствие.
Чёрт с ним! Мне ничего не остаётся, кроме как сделать так, как он просит. Поэтому после надлежащего осмотра и чтения лекции о том, что мне сейчас можно и нужно делать, а что нельзя, меня отпускают домой. Очень рад, что не остался здесь ещё на несколько дней, потому что я терпеть не могу больницы и всё, что с ними связано.
Дома я начинаю чувствовать необъяснимый жар, как будто бы нахожусь в какой-то пустыне, где нещадно палит солнце. Это не тот же самый жар, испытываемый при простуде, это что-то другое, словно внутри разгорается пламя. Оно формируется в самом сердце и уже от него медленно растекается по рукам, ногам, туловищу, шее. Это очень странные ощущения. Чёрт, а если я умираю? Ну нет же! Наверное, это какие-нибудь последствия пожара. Не знаю, может, перегрелся или что-то в этом роде. Я не чувствую слабости, головокружения, мне просто жарко – думаю, беспокоиться не о чем. Это пройдёт, я уверен.
Наступает вечер, а жар так и не спадает, более того, он становится сильнее. Кажется, ещё чуть-чуть, и внутренний огонь сожжёт меня заживо. Из-за него по лбу стекают маленькие капельки пота, как будто я пробежал целый марафон. Находясь в ванной комнате, критически осматриваю себя в зеркало, но не нахожу никаких признаков болезни или чего-то похожего: обычное лицо, наверное, даже лучше, чем то, что я видел за последний месяц.
Неожиданно выключается свет, и я, нахмурившись, нащупываю лежащий рядом телефон и включаю фонарик. Проверяю выключатели во всей квартире и прихожу к выводу, что электричества нет. Раздражённо проклиная все на свете, подхожу к шкафу, где храню свечи – фонарик, конечно, хороший, но намного удобнее зажечь несколько свечей и поставить их, чем ходить с телефоном в руках.
Беру в руку длинную свечу и принимаюсь за поиски зажигалки или спичек. Как на зло, ничто из этого на глаза не попадается, хотя я точно уверен, где они лежат. Словно их кто-то украл, пока меня не было дома. Раздражение нарастает, а жар будто бы усиливается, совершенно не облегчая ситуацию.
– Чёртовы спички! Где они? – выкрикиваю я, сжимая в руках свечку, которая в это же мгновенье неожиданно загорается. – Это что ещё за чертовщина?
Чувствую, как жар немного спадает, но всё же остаётся весьма ощутимым. Я подозрительно смотрю на пламя и ставлю свечку на стол. Достаю еще несколько точно таких же и размещаю их рядом, откладывая телефон. Жду минуту, другую, но ничего не происходит, ни одна из свечей не зажигается. Собственно, оно и понятно, я ведь ничего не делаю. Но тогда непонятно, как зажглась первая.
– И в чём подвох? – задаю в пустоту вопрос, не понимая, что именно произошло несколько мгновений назад. Возможно, это случилось из-за моих слов о спичках? – Чёртовы спички, где они? – спокойно повторяю я, но ничего не происходит. Что ж, попробовать стоило. Хотя, я же держал свечу в руке, а сейчас они все стоят на столе. Наверное, поэтому и не сработало. Беру в руки одну из них и так же спокойно повторяю: – Чёртовы спички. Где они?
И снова ничего не происходит, и от этого я начинаю злиться. Раздражённо замахиваюсь свечой, чтобы кинуть ее куда подальше, как они тут же все загораются. В этот момент жар становится ещё слабее, я уже практически его не ощущаю. Смотрю на зажжённые свечи и усмехаюсь, складывая в голове простой пазл. Ну конечно… И почему я не понял это раньше?
Достаю ещё одну свечу и ставлю её не на стол, а на кухонную тумбу – для чистоты эксперимента, так сказать. Фокусирую взгляд на фитиле и представляю, как он зажигается. Внутри меня нарастает огненная волна, и я пытаюсь направить её на свечу. Секунда, две, три… и фитиль загорается, а внутренний огонь затухает. Удовлетворенно улыбаюсь, смотря на ровное пламя.
Переношу свечку к остальным, на стол, и в задумчивости смотрю на них, пытаясь придумать, что мне сделать. Осторожно подношу ладонь к одной из них и накрываю ей пламя. Никакой боли не чувствую, ничего того, что было бы неприятно, наоборот, это какое-то мягкое ощущение, словно касание до чего-то… невесомого. Остатки внутреннего пламени сливаются с внешним и становятся единым целым. Смотрю на ладонь и не вижу на ней никаких следов от огня. Затем медленно разбинтовываю левое предплечье и замечаю, что все ожоги исчезли.