Шестая печать
Шрифт:
Статья, подписанная моим именем, вышла практически без купюр.
Вначале я немножечко погордился тем, что моя фамилия появилась в прессе. Потом немного по пребывал в эйфории от того, что все получилось. И весь остальной вечер занимался тем, что придумывал за американских коллег. Что им противопоставить мне в ответ на эту публикацию. Когда же я придумал два совершенно не выгодных для меня пути развития событий, по которым можно все что направить, я решил, что пришла пора спать, а уж утро, точно вечера мудренее.
Утро не скажу, что оказалось мудренее вечера, но уж точно суетнее. Не успел я выпеть кофе, как позвонила секретарша наша адвоката Гросса с просьбой приехать, как можно раньше и обещаньем, что пан адвокат примет меня в любое время, когда бы я ни приехал.
Я же конечно поехал к пану Гроссу, отложив все дела, вот только откладывать мне было нечего, и я поехал к нему просто так.
Увидев меня в приемной, секретарша пана Гросса засуетилась, не дожидаясь ни каких распоряжений от шефа, провела меня в комнату для встреч, принесла чашку кофе и выбежала. Буквально через минуту появился пан адвокат.
– Я вас поздравляю, пан Попов, наши противники сдались, они предлагают найти компромиссное решение, не доводя дело до судебных инстанций, и я надеюсь, что переговоры о сумме компенсации и последующее заключение соглашения вы поручите нашему адвокатскому бюро.
– Пан доктор, я признаюсь, и не думал о возможности обращения к другому адвокату, но что бы я лучше себе все представлял, расскажите мне чего мне ожидать и как вы оцениваете мои услуги.
– Пан инженер, я начну, пожалуй, с последнего. Видите ли, существующая практика в наших адвокатских кругах подразумевает выплату от двадцати до пятидесяти процентов от суммы. Но только вы учтите, пожалуйста, что если вы попытаетесь договориться самостоятельно, то вы непременно получите меньшую сумму, чем даже за вычетом нашей комиссии, а мы с вас как со своего клиента, возьмем по нижней ставке, то есть двадцать процентов. А теперь к вопросу о сумме, в которую, я оцениваю компенсацию, – он сказал многозначительную паузу, – по моим оценкам она будет не меньше пяти миллионов долларов, – и он выразительно посмотрел на меня.
– Пан доктор, Вы не обидитесь, если я немного подумаю.
– Конечно. Но чтобы вам лучше думалось я добавлю, что наша канцелярия готова вам выплатить аванс в размере половины причитающейся вам суммы и мой секретарь принесет вам еще кофе или что другое, если вы хотите.
И он вышел, оставив меня одного. Я попытался собраться с мыслями, но меня внутри наполняла какая-то невообразимая пустота. В общем-то, мое заявление о том, что мне нужно подумать было маленькой местью пану адвокату. О том, что существует практика взимания комиссионных, и их размерах я знал и без пана доктора.
Так, что, посидев минут десять, ровно до того момента, как мне надоело сидеть одному в запертой комнате, я выглянул и попросил секретаршу позвать пана Гросса.
Пан доктор тут же появился.
– Ну, как вы, приняли решение?
– Да, пан доктор, вы меня убедили, я согласен на ваше условие.
– В таком случае, секретарь вам сейчас принесет на подпись тест поручения вести такие переговоры и соглашение об оплате наших услуг.
И он испарился. Вместо чего в комнату вошла секретарша с бумагами. Я быстро просмотрел их. Все было, как мы и оговаривали. Подписав все бумаги, я распрощался и уехал домой.
Но, похоже, сюрпризы в этот день продолжали сыпаться на меня, как из рога изобилия. Стоило мне зайти в комнату, как зазвонил дверной звонок.
Я открыл дверь и остолбенел. Это был мой знакомый газонокосильщик. Только вот одет он был так что мне невольно подумалось насколько же прибыльное это дело – косить траву.
Назвать его одеяние скромным не решился бы даже я, ничего не понимающий ни в моде, ни в стиле одежды. Рубашка, сияющая белизной, была такого качества, что создавалось впечатление, что она струится от воротничка. Костюм тоже не уступал, сшитый из тонкого шерстяного сукна он облегал фигуру стоящего передо мной. Картину завершали маленькие запонки, привлекшие мое внимание тем, что вставленные в них прозрачные камни, размером с самую мелкую монету, странно переливались всеми цветами радуги.
И только рассмотрев, его я обратил внимание на то, что в руках он держит конверт.
– Может быть, вы пригласите меня войти, – сказал он, беря инициативу в свои руки.
– Да, конечно же, проходите, я просто не предполагал, что вы знаете, где я живу, и признаюсь, не ожидал увидеть вас в таком виде.
– Сергей Николаевич, позвольте вручить вам это письмо, – и протянул мне конверт.
На ощупь чувствовалось, что конверт изготовлен из какого-то дорогого сорта бумаги. На его лицевой стороне находился только один герб, и была напечатана моя фамилия.
Несмотря на небольшие размеры, этот герб произвел на меня впечатление, наверное, больше, чем все остальное. Дело в том, что благодаря своему невольному увлечению геральдикой я знал, что это герб Ватикана. Этот же герб бы оттиснут на сургучной печати, закрывающей конверт. Я тупо вертел в руках конверт, не зная, что мне делать.
Мой знакомый газонокосильщик пришел мне на помощь:
– Сергей Николаевич, я думаю, что будет не плохо, если вы прочтете письмо, в моем присутствии. Думаю, я смогу дать вам некоторые разъяснения, если у вас возникнут вопросы.
Я молча сломал печать, и вытащить из конверта лист бумаги.
На листе бумаги ручной выработки с золотым обрезом, думаю не водяными знаками, я не решился рассматривать лист на просвет, было напечатано приглашение, посетить Ватикан, и вертится с главой Римской католической церкви. Под текстом стояла подпись Папы.
Я дважды пересчитал текст письма, в котором мои имя и фамилия были отпечатаны типографическим способом. Ни одного вопроса мне не приходило в голову, правда, не потому что я все понял, а совершенно по обратной причине. Вопросы можно задавать, когда ты чего-то недопонимаешь. А я не понимал вообще ни чего, то есть. Я просто не знал, о чем спросить.
Видя мое состояние пришедшей, газонокосильщиком я даже про себя не смог его больше называть сказал:
– Сергей Николаевич, насколько я понимаю, у вас сейчас, как раз время прогулки с собакой и если вы не будете возражать, я хотел бы составить копанию вам во время этой прогулки.
Сказано это было столь вежливо и убедительно, что я понял – надо срочно брать Стена и идти гулять. Очевидно, существуют вещи, о которых лучше не говорить возле стен. Мы все вместе вышли и молча пошли по нашему, со Стеном маршруту.